Плавучая станица
Шрифт:
— Ты ж там про китайскую породу утей запиши, — наказывала Щетинину старая птичница Куприянова, — они весом поболе гуся будут, их самая выгода разводить…
Раз в рыбхозе вода будет подаваться в любое время, значит, можно кругом рисовые или же капустные плантации насадить, — мечтали огородницы, — а то, гляди, и хлопок можно спробовать или же другую поливную культуру.
— На таком участке все чисто можно развести, — кивали головами старики, — тут, по всему видать, замах широкий предвидится…
Когда люди расходились по домам, а профессор еще писал что-то карандашом в записной книжке, дед Малявочка
— Вот, Афанасьич, семьдесят годов живу на белом свете, а такого нигде не видел. Внуку моему министр золотые часы дарует, Архип Антропов, которого я мальцом знал, партией в станице руководствует… на што бабы и те, скажи ты на милость, понятие про политику имеют и предложения свои ученым, вроде тебя, подают, да так, будто завтра они сами с министром или же с генералом за руку будут здоровкаться… А отчего бы это все?
И, не дожидаясь ответа от Щетинина, дед отвечал сам себе:
— По всему видать, народ у нас другой стал… иначий стал народ… А молодые — те и вовсе на крыльях летят, никто за ними не угонится. То одно сдумают, то другое, и кажен хозяином себя полагает… Оно и справедливо: у нас ить кажен трудящий уважение от народа имеет… Такой, стало быть, у нас строй, ничего не скажешь…
Рыбаки начали строительство рыбоводного завода накануне жатвы. Полеводческий колхоз выделил рыбколхозу из своих земельных фондов самый лучший и удобный участок на крутом берегу реки и рядом с виноградниками. Уже в середине июня тут началась работа: для закладки фундамента рыбаки подвезли сто двадцать подвод дикого камня, Мосолов с бухгалтером и завхозом ездили на катере в город и оттуда притащили на буксире паузок, загруженный отличным строительным лесом. Правда, Кузьме Федоровичу пришлось немало похлопотать, прежде чем он получил наряд на лес, гвозди, цемент и стекло; рыбоводный завод не был включен в план, и потому контора Рыболовпотребсоюза вначале наотрез отказалась выдать Мосолову стройматериалы. Однако Кузьма Федорович побывал в обкоме партии, и секретарь обкома при нем позвонил в Облплан и дал указание обеспечить строительство голубовского рыбоводного завода всеми необходимыми материалами из резервных фондов.
Расспросив Кузьму Федоровича о колхозе, секретарь обкома встал из-за стола, прошелся по кабинету и сказал задумчиво:
— Конечно, ваш колхозный рыбозавод не может стать единственным и основным мероприятием по воспроизводству рыбных запасов. Дело не только в заводе. Главное в наших условиях — это твердое регулирование рыболовства, охрана запасов и активное спасение молоди промысловых пород рыбы.
Секретарь остановился у кресла, в котором сидел Кузьма Федорович, и спросил неожиданно:
— Правильно я говорю, товарищ Мосолов?
— По-моему, правильно, — смутился Кузьма Федорович. — Я тоже говорил нашему инспектору, что нечего с этим заводом огород городить, потому что пользы от него будет как от козла молока, а он…
— Нет, погодите, — мягко перебил секретарь. — Рыбозавод может не только стать живой и практической агитацией за интенсивное рыборазведение, но и принесет пользу всему нашему хозяйству. Сотни степных полеводческих колхозов уже начали сооружение искусственных прудов. Как вы думаете, надо в этих прудах разводить рыбу или не надо?
— Известное дело,
— Я тоже так думаю, — оживился секретарь, — а ведь ваш рыбозавод мог бы в этом деле большую помощь оказать…
— Оно, конечно, завод мог бы помочь степным колхозам, — смущенно пробормотал Кузьма Федорович, — я давно про это думал…
— Ну, вот видите. Значит, надо действовать. Стройматериалы вам дадут, рабочая сила у вас есть. А специалисты помогут вашей артели наладить работу…
Секретарь простился с Кузьмой Федоровичем, проводил его до дверей и сказал, стоя на пороге:
— Весной мы пришлем на ваш завод рыбаков, пусть посмотрят и поучатся у вас.
Кузьма Федорович ответил громко — так, что слышали все сидевшие в приемной люди:
— Присылайте. Рыбозавод в этом году будет выстроен…
Голубовцы решили строить завод своими силами. Проект был заказан в городе и утвержден Главрыбводом. Он не представлял собой ничего сложного, и рыбаки приняли решение отработать на строительстве по сто часов.
Каждое утро перед восходом солнца к участку, на котором строился завод, со всех концов станицы спешили свободные от промысла рыбаки. Их жены и матери еще с вечера готовили им харчи, и люди шли с кошелками, с вещевыми мешками, с корзинками, в которых лежала домашняя снедь. Позже, управившись с коровами, на участок выходили и женщины.
Целый день, с утра до вечера, на берегу слышалось визжание пил, стук топоров, ладное посвистывание рубанков. Каменщики уже заканчивали кладку добротного фундамента, их острые молотки высекали из камня снопы искр, а огрубелые, в ссадинах руки ловко выравнивали испещренную подтеками цемента кладку.
Плотники зачищали рубанками каждую пластину, вокруг них высились горы пахучих стружек, и они, не дожидаясь, пока будут уложены деревянные стены, готовили двери, оконные рамы, широкие стеллажи для рыбоводных аппаратов.
Груня Прохорова почти не покидала строительный участок. В полинялой голубой майке с подвернутыми выше локтя рукавами, в измазанной известью и цементом синей юбчонке и в надетых на босые ноги спортивных тапочках, она перебегала от каменщиков к плотникам, следила за работой роющих большой бассейн землекопов, просматривала каждую сотню доставляемого из районной станицы кирпича, успевала побывать у женщин, просеивающих песок, покрикивала на мальчишек, которые добровольно взяли на себя обязанность выравнивать гвозди. Она бегала, суетилась, нервничала, но глаза ее сияли, а с загорелого лица не сходило выражение счастья.
— Грунька прямо-таки директором себя чувствует, — смеялись рыбаки.
— Ну, а как же иначе? Она-то и заварила эту кашу.
— Для нее, можно сказать, все сооружение строим!
Мысленно Груня уже давно построила этот завод. Она много раз видела его во сне, и он представлялся ей прекрасным, чистым домом с окнами, в которых сказочно сияют зеленые, желтые и синие стекла. Груне хотелось, чтобы миллионы крошечных рыбок, родившихся в этом доме, видели мир в том самом зеленовато-желтом освещении, в каком они видели бы его в глубинах родной реки. Она хотела, чтобы тут, в огромных комнатах, так же как на берегу реки, зеленели выращенные в кадках цветы и деревья, пахло влажными травами, а в бассейнах и садках колыхались бархатные нежные водоросли и носились юркие дафнии.