Плавучие театры Большой Планеты
Шрифт:
Гассун тоже вскочил: «Неужели вы уйдете так скоро? Я прикажу заварить еще чаю!»
«Мне нужно найти Зампа. Теодорус Гассун, вы возбудили во мне прекрасную надежду и веру в будущее!»
«Идите же! — полнозвучно напутствовал ее Гассун. — Но возвращайтесь поскорее».
«Постараюсь».
Спустившись по трапу, мадемуазель Бланш-Астер медленно прошлась по причалу Байнума, задумчиво опустив голову — гораздо более уязвимая и печальная персона, чем могли бы предположить Аполлон Замп или Теодорус Гассун. Остановившись, она обернулась, чтобы еще раз взглянуть на «Универсальный панкомиум». При этом она слегка поморщилась, испытывая ощущения, которые сама не посмела бы определить.
В темном внутреннем помещении таверны «Голубой нарвал», так же, как и в прочих заведениях, выходивших на маленькую площадь, было тесно. Замп сидел за небольшим столиком на возвышении выступающей на улицу оконной ниши; заметив приближение своей сообщницы, он вскочил на ноги.
Мадемуазель Бланш-Астер позволила усадить себя за столик и придала лицу то безразличное выражение, которое, как показывал ее опыт, было наиболее целесообразным при общении с Зампом.
«Я только что посетила „Универсальный панкомиум“, — сообщила она. — Там я встретилась с Теодорусом Гассуном. Я упомянула об обстоятельствах, в которых вы находитесь, и Гассун счел возможным сделать конструктивное предложение. Он готов отплыть в Морнун и участвовать в фестивале. Разумеется, его судно придется переименовать в „Очарование Миральдры“, а вам придется притвориться его владельцем».
Замп нахмурился: «Я встречался с Гассуном. Он туп, как пень — и упрям, как осел».
«У него своя система ценностей, это правда. По сути дела, он отказывается давать легкомысленные и экстравагантные представления в том жанре, благодаря которому вы заслужили свою репутацию».
Замп был скорее удивлен, нежели раздражен: «Что, в таком случае, он имеет в виду?»
«Он желает исполнять классические трагедии древней Земли».
Замп устало махнул рукой: «Я не педант — что я понимаю в таких вещах?»
«Я тоже в них ничего не понимаю. Но у вас есть талант — вы умеете оживить любой материал».
«Вас мне не удалось оживить».
«Прежде всего оживитесь сами — и займитесь возрождением древних эпических трагедий, которые так нравятся Гассуну».
«И что дальше?»
Мадемуазель Бланш-Астер пожала плечами: «Тот, чье представление на фестивале понравится королю Вальдемару, получит большие деньги. Вы сможете построить самое великолепное судно, когда-либо плававшее по Висселю — или вы можете остаться в Морнуне и вести жизнь знатного бездельника».
Замп сидел, разглядывая собеседницу с нелицеприятной беспристрастностью. Некоторое время она терпела такую инспекцию, но уже начинала чувствовать себя неудобно: «Я сказала Гассуну, что вы скоро к нему придете, чтобы обо всем договориться».
Еще несколько напряженных секунд Замп молчал, после чего поднялся на ноги: «Мне нечего терять».
Они вышли из «Голубого нарвала», пересекли
«Ваша цель, несомненно, заключается именно в этом, — проворчал Замп. — Мои цели не обязательно совпадают с вашими».
«Даже так? В чем расходятся наши цели?»
«Я не хочу свалять дурака в Морнуне. Если Гассун будет настаивать на какой-нибудь невозможной ахинее, почему бы я стал тратить время и усилия — только для того, чтобы вы загребали жар чужими руками? Вы дали ясно понять, что терпеть меня не можете».
«Нет, нет, нет! — воскликнула мадемуазель Бланш-Астер. — Я могу терпеть кого угодно, даже вас! Но я не могу брать на себя личные обязательства — не сейчас».
«Не сейчас и никогда».
Глаза мадемуазель Бланш-Астер сверкнули: «Почему вы так говорите? Потому что ваша хандра, ваше тщеславие, ваши щегольские привычки не вызвали у меня никакой симпатии? Взгляните на себя со стороны, на свои соломенные кудри, на свои ужимки и пошлые любезности, на свои смехотворные шляпы!» Она топнула ногой: «Раз и навсегда, соберитесь с духом! Если вам удастся выиграть конкурс в Морнуне, вы разбогатеете — и такова будет ваша награда — а не мое восхищение, которое вы можете заслужить или не заслужить!»
Замп рассмеялся ей в лицо: «В одном я совершенно уверен: вы настолько же меня не понимаете, насколько я не понимаю вас. Можете восхищаться мной или не восхищаться, воля ваша — мне все равно. Как вы изволили заметить, награда в Морнуне будет выплачена железом — и я намерен это железо получить». Он отвернулся, разглядывая «Универсальный панкомиум»: «Теодорус Гассун, держись! Впервые в жизни тебе придется иметь дело со мной!»
Мадемуазель Бланш-Астер прикоснулась к его плечу: «Аполлон Замп».
Замп оглянулся через плечо: «Да?»
«Сделайте все возможное».
Замп сухо кивнул и размашистыми шагами направился к «Универсальному панкомиуму». Взойдя по трапу, он остановился перед закрытым турникетом у кассовой будки; через некоторое время в окошке появилась физиономия секретаря Берарда: «За вход полагается полгроша, сударь».
«К чертовой матери твои полгроша! Я — Аполлон Замп! Сообщи Гассуну, что я хочу его видеть».
«Пройдите в музей, сударь. Маэстро Гассун занят оздоровительной гимнастикой и его нельзя беспокоить еще пять минут».
«Я подожду».
Замп стал прогуливаться вдоль витрин. Вскоре появился Гассун: «А, Замп! Рад вас видеть! Вы тоже изучаете карты?»
«Да — Бездонное озеро давно привлекает мое внимание».
«И мое тоже. Пройдем ко мне в кабинет?»
Замп уселся в кресло, которое мадемуазель Бланш-Астер занимала всего лишь два часа тому назад. Гассун налил две рюмки «Брио»: «Позвольте мне выразить соболезнования по поводу потери вашего судна».
«Благодарю вас. Беда постигла нас, конечно, по моей вине — я наивно доверился мерзавцу Пеплошторму. Тем не менее, я знаю, как заработать достаточно железа, чтобы купить новое судно — именно поэтому я и решил вас навестить». Замп вынул серебряную табличку и положил ее на стол перед Гассуном: «Тот, кому удастся развлечь короля Вальдемара на славу, получит несметное состояние».