Плавучий город
Шрифт:
Рок подобрал эту кость, введя в клетку Николаса, и теперь то и дело хлопал ею по своей мясистой ладони. Полдюжины его людей, вооруженных автоматами АК-47 русского производства, окружили клетку. Охранников явно было больше, чем нужно, но перед узником разыгрывалось шоу, демонстрировалась сила. Еще раньше эти люди тщательно и грубо обыскали Николаса. И когда Рок вошел к нему в клетку безоружным, почему-то посчитали это проявлением мужества, хотя всем было понятно, что Року здесь ничего не грозило.
Во время путешествия в Плавучий город Николасу не давали ни есть, ни пить. Когда его посадили
— Вижу, ты очнулся, — дружеским тоном сказал Рок. — Ну, мы это скоро поправим. — Он оглядел Николаса с любопытством хирурга, занимающегося пластическими операциями. — А пока тебе, возможно, будет интересно узнать, сколько важных людей провели здесь свои последние дни. Любопытно, что реакция на обращение с ними была у всех совершенно различной. Полагаю, будь я ученым, я мог бы провести исследование человеческого духа в условиях тягчайшего тюремного режима. — Он еще раз ударил человеческой костью по ладони. — Но за меня это делал До Дук, мой партнер.
— Он был убийца.
Рок улыбнулся.
— Мы все здесь убийцы, Линнер, и ты, и я, так же как и До Дук. Не думай, что можешь отделить себя от нас.
— Но До Дук был не такой, как ты. Его воспитывали вьетнамские нунги; он взял священную белую сороку своим талисманом и был осужден этим Божьим посланцем. И больше того, я знаю, что его влекла к себе женщина, женщина, которую он по-настоящему любил, несмотря на всю кровь и боль, которую ему пришлось вынести. Я знаю твоего друга До Дука лучше, чем ты думаешь, и это заставляет меня удивляться тебе.
Рок ничего не ответил; на его непроницаемом лице невозможно было прочесть ни одной мысли.
— Удивляйся чему хочешь, — сказал он наконец. — Наорать на твое удивление.
Он протянул руку сквозь прутья клетки, и один из охранников вложил в его ладонь шприц. Затем Рок подошел к Николасу, на которого были направлены стволы АК-47.
— Насрать на твои мысли, насрать на твой интеллект! Точка.
Глядя в глаза Николасу, он вонзил шприц в его руку и нажал на поршень.
— И насрать на тебя.
Рок вышел из клетки, заперев за собой дверцу, поднял свое ракетное ружье и направил его на Николаса. Но все-таки в нем происходила борьба — Николас чувствовал это всем своим существом, как будто время повернулось вспять, и они оба снова были на войне. В известном смысле так оно и было. Война стала для Рока смыслом его существования. У этого человека была масса причин, чтобы оставаться здесь, в Юго-Восточной Азии. Николас готов был поспорить, что жизнь в Штатах была бы для Рока хуже смерти — сущий ад. Там его крылья были бы подрезаны правилами, ограничениями, законами.
Огонь снайперов, бомбежки и кровь вытравили из Рока все признаки цивилизации. Теперь от него был неотделим смрад жженой плоти, как неотделим запах духов от франта. Этот запах въелся в него так глубоко, что стал частью его существа; он и сам не захотел бы расстаться с ним. Рок
Мощные наркотики разошлись по телу Николаса, и он вновь повторил процесс, позволяющий подавить их действие. Это была огромная нагрузка на нервную систему, но ничего другого ему не оставалось. Мгновенно, как это бывает в тропиках, на город обрушилась ночь. Деловито жужжали насекомые, где-то ревел подкрадывающийся к добыче хищник. Из кухни доносился запах еды, на что, несомненно, рассчитывал Рок.
Лежа на грязном полу клетки, Николас всматривался в охранников, думая о том, что же теперь ему делать. И вдруг услышал чей-то голос.
— Ты здесь? — спросил человек, которого было не видно в темноте. Считается, что тебя до одури накачали наркотиками. По крайней мере, так думает Рок. Но, в отличие от меня, он чересчур самоуверен. С тех пор как До Дук посвятил его в культ Мессулета, Рок думает, что он сверхчеловек. Но ты и я, мы знаем, что это не так. Он не обладает дисциплиной духа, которая была у До Дука. И все-таки ты смог убить этого необыкновенного человека! Фантастично!
Николас услышал, как кто-то усаживается рядом с его клеткой.
— Мне всегда хотелось тебя увидеть. Я о тебе много слышал. Знаю, что от наркотика, который впрыснул в тебя Рок, толку не будет, ты сумеешь его нейтрализовать. Тебе могли бы ввести цианистый калий, а ты бы все равно дышал как ни в чем не бывало, верно? Ты ведь применяешь ускорение обмена веществ? Просто поразительно! Любой западный доктор был бы потрясен до основания. — Раздался короткий смешок, потом последовало молчание, прерываемое лишь болтовней птиц и обезьян.
— Почему бы нам... Ну, вот. Я уверен, тебе тоже хочется взглянуть на меня. Человек приблизил свое лицо к клетке, где горела лампочка, и Николас увидел мужчину с красивым лицом, на котором выделялись крупный нос и светло-серые глаза. Взгляд их казался диким. У мужчины были длинные с проседью волосы и аккуратно подстриженная борода. Это было лицо человека, рожденного отдавать приказы, исповедующего радикальные взгляды, человека с несокрушимым богоборческим мировоззрением. Николас уже понял, что он любит поговорить, хорошо владеет ораторским искусством, умеет убедить слушателей. Годы, проведенные во вьетнамских нагорьях, в чем-то изменили его, возможно, ужесточили его взгляды, отточили их. И это мог быть только один человек — Майкл Леонфорте.
— Оцениваешь опасность, верно? — продолжал ночной гость. — Мне кажется, я чувствую твое тау-тау за работой, чувствую, как исходит твое киу, хотя, возможно, это просто самогипноз.
Мик вытащил сигару, отрезал кончик и закурил. Некоторое время он созерцал синий дымок, а потом продолжал:
— Я кое-что знаю о гипнозе. О массовом гипнозе. Все философы так или иначе учат этому искусству. И знаешь почему? Потому что философ без учеников — ничто, и, как и в религии, чем их больше, тем лучше. И подобно религии, философия есть революция. Вот что я такое. Революционер. — Он выпустил дым. — Революционеры для тебя не должны быть в новинку: тебя вырастил один из них.