Плавучий остров (ил.)
Шрифт:
— Солнце-то снова на месте, назначенном ему астрономическими законами! — крикнул Эрик Бальденак.
— А эти безумцы, — заметил Борис Карков, — собрались было отменить старушку астрономию!
— Да, они безумцы, к своему стыду и на свою собственную голову! — добавил Якоб Янсен, устами которого, казалось, говорила сама Голландия.
— И арктические области останутся навеки под скрывающими их льдами! — подхватил профессор Ян Харальд.
— Да здравствует Солнце! — воскликнул майор Донеллан. — Мир доволен Солнцем, таким, какое оно есть!
—
Но Дин Тудринк, до сих пор не промолвивший ни слова, выступил с довольно здравым соображением:
— А может быть, они и не стреляли?
— Не стреляли? — воскликнул майор. — Надеюсь, что стреляли, и даже не один, а два раза!
Как раз об этом толковали и Дж. Т. Мастон с миссис Эвенджелиной Скорбит. И такой же вопрос, объединившись под давлением обстоятельств, задавали себе и ученые и невежды.
Об этом же размышлял Альсид Пьердэ, решивший в конце концов:
— Стреляли они или не стреляли — это не важно; Суть в том, что Земля не перестала вертеться и кружиться на своей оси по-старому!
И никто не мог догадаться, что же случилось у гор Килиманджаро. Но к вечеру был получен ответ на вопрос, который мучил все человечество.
В Соединенные Штаты пришла телеграмма от занзибарского консула Ричарда У.Траста. И вот что в ней было сказано:
"Занзибар 23 сентября.
Семь часов двадцать семь минут утра.
Джону С.Райту, Государственному секретарю.
Выстрел произведен вчера ровно в полночь из жерла, пробуравленного в южном склоне Килиманджаро. Снаряд вылетел со страшным свистом. Ужасный взрыв. Страна опустошена смерчем. Воды моря поднялись до Мозамбикского пролива. Много кораблей сорвано с якорей и выброшено на берег. Уничтожены селения и деревни. Все обстоит благополучно.
Действительно, все обстояло благополучно, потому что в мире не произошло никаких изменений, если не считать бедствий, учиненных в области Вамасаи, почти сметенной с лица земли этим искусственным ураганом, да гибели нескольких кораблей от сотрясения воздушных слоев. Не то ли случилось, когда знаменитая "Колумбиада" швырнула свой снаряд к Луне? Сотрясение передалось почве всей Флориды и ощущалось на сто миль вокруг! И еще как! Разумеется, на этот раз действие должно было быть в сто раз сильней.
Как бы то ни было, население Старого и Нового Света узнало из этой телеграммы две вещи: во-первых, что огромная пушка была сооружена в самом склоне Килиманджаро, во-вторых, что выстрел был произведен в назначенный час.
И тогда весь мир испустил вздох облегчения; затем последовал невероятный взрыв смеха.
Попытка Барбикена и К oпровалилась самым плачевным образом! Формулы Дж. Т. Мастона годились лишь на растопку печей! Арктической промышленной компании оставалось только объявить о своем банкротстве!
Что же случилось? Может быть, секретарь Пушечного клуба ошибся при вычислениях?
"Скорее
И уж наверное не было в этот день на свете человека более смущенного и растерянного, чем Дж. Т. Мастон. Увидев, что условия, в которых испокон веков совершается движение Земли, остались прежними, он тешил себя надеждой, что, быть может, Барбикен и Николь по какой-нибудь случайности отложили исполнение замысла…
Но после телеграммы из Занзибара ему пришлось все-таки признать, что предприятие не удалось…
Не удалось!.. А уравнения, а формулы, которые предвещали ему успех предприятия? Неужели орудие в шестьсот метров длины и с внутренним диаметром в двадцать семь метров, выбросившее силою взрыва двух тысяч тонн мели-мелонита снаряд весом в сто восемьдесят миллионов килограммов с начальной скоростью в две тысячи восемьсот километров в секунду, — неужели такое орудие не могло вызвать смещения полюсов? Нет! Этого быть не может!
И все-таки…
Объятый страшным волнением, Дж. Т. Мастон заявил, что желает покинуть свое убежище. Напрасно миссис Эвенджелина Скорбит пыталась удержать его. Она больше не боялась за его жизнь, потому что опасность миновала. Но ей хотелось уберечь его от насмешек, которым подвергнут автора злополучных вычислений, от шуток, которые посыплются на него со всех сторон, от издевательств, которые обрушатся на его великое дело.
И, что еще важнее, как его примут коллеги по Пушечному клубу? Не станут ли они обвинять своего секретаря в неудаче, так опозорившей их всех? Не на него ли — автора вычислений — падет вся ответственность за провал предприятия?
Дж. Т. Мастон и слушать ничего не желал. Он остался глух к мольбам и слезам миссис Эвенджелины Скорбит. Он вышел из дома, где скрывался. Он появился на улицах Балтиморы. Его узнали. И те, чьей жизни и имуществу он угрожал и чьи страхи он еще усиливал своим упрямым молчанием, теперь, в отместку, старались всячески осрамить его и поднять на смех.
Надо было послушать американских уличных мальчишек! Они оказались не хуже парижских:
— Эй, ты! Выпрямитель оси!
— Ну что, подправил наши часы?
— А ну-ка покопайся в моем будильнике!
Растерянный, испуганный, секретарь Пушечного клуба вынужден был укрыться в особняке в Нью-Парке, и миссис Эвенджелина Скорбит исчерпала все запасы своей нежности, стараясь его утешить. Но все было напрасно. Дж. Т. Мастон, по примеру греческой Ниобеи, noluit consolari 93 ; ведь действие его пушки оказалось для земного шара не страшнее треска елочной хлопушки!
Через две недели мир, избавленный от былых страхов, и думать перестал о проектах Арктической промышленной компании.
93
Не желал утешиться (лат.)