Плечо боевого друга
Шрифт:
Шли пятые сутки. Летчик осунулся, похудел. Лицо покрыла густая щетина, глаза ввалились. К вечеру, выбившись из сил, беспомощно повалился на землю. Очнулся от гула проходящих в небе советских бомбардировщиков. Он попытался приподняться, чтобы идти дальше, но не смог. Силы оставляли его…
В таком состоянии Феликс Янович и застал в лесу советского летчика. Он оказал ему первую помощь и спрятал в надежное место. В деревне находиться летчику было опасно — всюду рыскали фашисты. Придя домой, Феликс Янович рассказал о встрече в лесу жене.
— Надо его спасти — засуетилась Ядвига. —
Они отправились в лес к Ивану Максимовичу.
Феликс и Ядвига принесли советскому воину еды, вырыли для него землянку. Вход в нее тщательно замаскировали. Десять дней польские патриоты заботливо выхаживали русского летчика. Здоровье и силы его быстро восстановились. Вскоре супруги Домбровские привели к Ивану Максимовичу еще двух советских воинов, бежавших из фашистского плена.
— Придется тебе потесниться, лесной человек, — с улыбкой сказал Феликс Янович Ивану Хрущеву. — Твоим землякам тоже необходимо спрятаться.
— В тесноте — не в обиде, — ответил летчик. — Располагайтесь, ребята. Теперь нас целая боевая единица. Автоматов бы только достать.
Когда советские воины поправились, они сердечно распрощались с польскими товарищами и пошли навстречу движущемуся фронту.
Во второй половине июля 1944 года Советская Армия освободила деревню, в которой проживали Домбровские.
— Так мы спасли трех советских воинов, — сказал в заключение своего рассказа Феликс Янович. — Я горжусь, что в трудные минуты пришел на помощь отважным бойцам, помог им укрыться от фашистов. В этом я видел начало большой, искренней дружбы наших народов. Пусть же она будет вечной и нерушимой!
За патриотический подвиг Советское правительство наградило Феликса Домбровского орденом Красной Звезды.
Прощаясь с воинами, Феликс Янович сердечно поблагодарил их за внимание, пожелал им новых успехов в учебе и службе.
— Пусть наша встреча, — сказал на прощание Феликс Янович, — будет не последней. Русские и поляки — братья, и никому не удастся нарушить их дружбу. В этом — наша сила. Мы — друзья навеки.
Когда закончилась памятная встреча, Феликс Янович вышел в фойе клуба. Его окружили воины. Сержант Филиппов обратился к польскому патриоту:
— У вас, Феликс Янович, и у вашей жены большие и добрые сердца. Вы рисковали своей жизнью, но не оставили в беде наших земляков. Так поступают только верные друзья.
— Это наш долг! — с гордостью ответил Домбровский и показал воинам телеграмму из Днепропетровска. Сержант Филиппов пробежал глазами ее текст, затем зачитал:
«Горячо поздравляю вас, дорогой Феликс Янович, с высокой правительственной наградой Советского Союза. Очень прошу Вас приехать вместе с семьей к нам в гости. Будем очень рады принять Вас у себя в доме. Герой Советского Союза И. Хрущев».
— Поедете в Днепропетровск? — поинтересовались воины.
— Непременно! Мы должны повидать своего русского друга Ивана Максимовича.
— Желаем вам счастливого пути! — и сержант Филиппов крепко пожал руку Феликсу Яновичу.
НАСЛЕДНИК ОБУХОВЦЕВ
Эту волнующую
— Ну, что задумались? Плясать надо, — произнес слесарь Иван Свирин, обращаясь к бригадиру, которого любил всей душой.
— Трудное это дело, друзья, — ответил вальцовщик.
Подошел старый мастер, прищурив левый глаз, заметил:
— Да, Александр Николаевич, пост тебе доверяют ответственный, и дело предстоит нелегкое. Но раз люди выдвигают — выходит, они верят в тебя.
«Люди верят», — Александр Николаевич посмотрел на друзей и тихо произнес:
— Спасибо, товарищи, за доверие!
И в эту минуту ему вдруг вспомнилась большая и трудная жизнь. Александр Николаевич рано лишился родителей. Его и двух сестренок, Руфину и Наташу, старожилы Обуховской обороны, заводские товарищи отца, определили в детский дом. А через четыре года юноша пришел на завод «Большевик», где когда-то трудился его отец молотобойцем.
— По стопам отца пошел, это похвально, это по-нашему, по-рабочему, — говорил Александру мастер, хорошо знавший его отца. — Отец твой был человек горячий, справедливый, любил трудиться и обижался, когда ему давали легкую работу: «Ты мне дай дело потруднее, — говорил, бывало, молотобоец, — чтобы я подумал над ним, поразмыслил. Вот это по мне».
Сначала Александр Мясников резал металл, был конторщиком. Но это не удовлетворяло его — стал вальцовщиком мелкосортного стана. Он так же, как и его отец, всегда охотно и горячо брался за трудное дело, радовался, что сумел справиться с заданием. В 1938 году он возглавил бригаду вальцовщиков, и о нем, его ударных методах труда заговорили на всех предприятиях Ленинграда.
Потом война, блокада. Александр Николаевич эвакуирует вместе с заводскими ребятишками свою десятилетнюю дочку в глубь страны, а сам с женой Валентиной Федоровной идет в штаб дивизии народного ополчения и просит зачислить в ряды бойцов. Но получилось так, что его возвратили на завод работать для фронта. «Вы будете бить врага своим трудом, — сказали ему. — Знайте, каждая граната, каждый снаряд, танк или орудие сейчас нам нужны как воздух. Когда потребуется, мы вас призовем».
Жена Александра Николаевича добровольно вступила в армию. Всю войну она была пулеметчицей, дралась с врагом на Карельском перешейке. С огневым делом Валентина Федоровна познакомилась в стрелковом кружке Осоавиахима. Здесь она научилась владеть винтовкой, метко бросать гранату.
Так супруги-патриоты Мясниковы, каждый на своем посту, честно выполняли свой гражданский долг, приближая победу над коварным врагом.
А однажды, когда после сильнейшей бомбежки стан остановился, вальцовщик Мясников пришел в военкомат и попросился на фронт. «Там сейчас решается судьба нашего города, — сказал он. — Пошлите меня на передовые позиции. Хочу бить врага своими руками. Не откажите в моей просьбе». Но ему снова отказали. «Фронт, товарищ Мясников, — спокойно ответил комиссар, — проходит сейчас и по заводу. Ваш передний край находится в цехе, у печи. Фронт ждет оружие. Помните: голыми руками врага не возьмешь».