Племена Гора
Шрифт:
— Все пришли сюда в капюшонах, — ответил Т'Зшал, — даже соляной мастер.
Я видел, как приуныл Хассан. Он, безусловно, планировал захватить заложником стражника, может быть, Т'Зшала или старшего смены, а может, и самого соляного мастера, чтобы они показали дорогу из Клима. Теперь же выяснилось, что ни один человек для этой роли не подходит.
В общих чертах мы все знали, что Красный Камень, касбах соляного убара, и прочие места находятся к северо-западу от Клима, но без знания точного направления, караванных дорог и колодцев эта информация теряла смысл. Даже при однодневном походе без выверенных ориентиров можно отклониться в сторону от оазиса на несколько пасангов.
Чрезвычайно
И вот выяснилось, что его в Климе не знает никто. Свободные предусмотрели все.
Более того, для лучшей конспирации соляные районы не отмечались на общедоступных картах и атласах. Еще одна предосторожность с целью сохранить монополию на соль, как будто сама пустыня не обеспечивала достаточной охраны.
— Никто, ребята, не знает дороги из Клима, — грустно сказал Т'Зшал и на мгновение показался обыкновенным человеком, а не старшим казармы. — Можете считать, что дороги из Клима вообще нет.
— Дорога есть, — сказал Хассан. — Надо только ее найти.
— Желаю удачи! — рявкнул Т'Зшал и кнутом указал на дверь. — Иди!
— Я предпочитаю некоторое время побыть здесь, — от ветил Хассан.
— Это большая честь для моей казармы, — сказал Т'Зшал и склонил голову.
Следуя тахарскому обычаю, Хассан тоже поклонился, принимая комплимент.
— На всякий случай запомни, — нахмурился Т'Зшал, — своим уходом ты сильно нас опечалишь. Впредь можешь не рассчитывать на гостеприимство. Мало кто возвращается в Клим. Из тех, кто возвращается, мало кто выживает после дисциплинарных ям, а те, кто выживает, попадают на открытые месторождения. — Он поднял кнут, любуясь его грациозным изгибом. Оружие Т'Зшала походило на змею с множеством клыков. Кожаное кнутовище усыпали зазубренные стальные крючки.
— Клим, — медленно произнес Т'Зшал, — покажется вам страшным и жестоким местом. Может, так оно и есть. Не знаю. Я забыл другие места. И все же я думаю, он мало чем отличается от городов на другой стороне горизонта. Здесь, как и во всем мире, есть люди, которые бьют других кнутом, и те, которые копают ямы и умирают. — Он окинул нас пристальным взором. — В этой казарме кнут держу я.
— Что надо, — спросил я, — чтобы стать старшим казармы?
— Надо убить меня, — ответил Т'Зшал.
Глава 16. МЫ С ХАССАНОМ СОГЛАШАЕМСЯ СОПРОВОЖДАТЬ Т'ЗШАЛА
В левой руке я удерживал свернутую в кольцо веревку, привязанную к железному ведру с дырками. Я плыл на плоту в соляном растворе в глубокой прохладной пещере. По углам суденышка горели маленькие масляные лампы, привязанные к колышкам. Кроме них и ламп на других плотах, никаких источников света в пещере не было. Вдали слабо светились тусклые огоньки. Ближайший плот находился на расстоянии около двухсот ярдов, самый дальний плыл в одном пасанге. Местами мы могли видеть над головой потолок пещеры, потом он терялся в непроглядной темноте. По моим прикидкам, глубина озера составляла не менее четырехсот футов.
Я швырнул ведро в темноту, шнур раскрутился, и ведро исчезло под водой. Вместе со мной на плоту находилось восемь человек, трое с ведрами, такие же, как и я, «сборщики», четверо управлялись с шестами, и один человек стоял на руле. Сборщики и шестовики периодически менялись местами. Рулевой задавал направление при помощи руля на корме. Шестовики обеспечивали движение судна. Шесты весом в двадцать футов имели утяжеление на конце. Если такой шест отпустить, он примет вертикальное положение и будет торчать из воды на один ярд. Если бы не утяжеление, шесты было бы невозможно удержать под водой. Как правило, глубина соляных
Я подождал, пока ведро опустится на дно. В доках ванны с солью снимаются с плотов при помощи лебедок и противовесов. Эту операцию совершает команда судна. В подвешенном состоянии ванны опрокидываются в огромные подъемные мешки. Их грузят на тележки, которые по оббитым железом деревянным рельсам доставляют к подъемнику. Наверху мешки снимают с крючьев, опустошают и возвращают вниз. Подъемный трос не может сорваться даже под действием груза, поскольку сложные шестеренчатые передачи позволяют всему механизму вращаться только в одну сторону.
Когда нет необходимости менять направление движения, рулевой держит в руках копье. Мы в пещере не одни. Перебирая руками, я подтянул ведро к плоту. К моему изумлению, в соляных пещерах, представляющих настоящую цепь подземных морей, есть жизнь. Я предполагал, что без солнечных лучей невозможен фотосинтез, а значит, не может образоваться даже простейшая цепь питания. Кроме того, высокая концентрация соли не должна была позволить развиться каким-либо формам жизни. В воде не тонуло даже человеческое тело. Для того чтобы уравновесить выталкивающую силу раствора, шесты специально утяжеляли. Я был абсолютно уверен, что подземные озера стерильны, и в этом я сильно ошибался.
— Смотрите! — крикнул стоящий рядом со мной сборщик. Все кинулись на нашу сторону. Под водой двигалось крупное существо. Рулевой выставил копье и замер.
Я медленно выбирал из воды железное ведро с дырками. Вода струилась из отверстий тоненькими ручейками, заливая доски плота и стекая обратно в озеро. Затем я опорожнил ведро в стоящую слева от меня огромную деревянную ванну. Больше я не опускал ведро в глубину. Вместе с остальными я застыл, зачарованно глядя на воду.
На черной поверхности озера дрожали и переливались желтые огоньки наших ламп.
— Вон он! — крикнул кто-то.
Колебания воды, вызванные движением плота, шестов и ведер, нередко привлекают внимание лелтов. Они улавливают их при помощи чрезвычайно чувствительных рецепторов. Мне всегда казалось, что слепые от рождения лелты тянутся к теплу наших ламп. Они вытягивали из воды безглазые головы и вращали папоротникообразными волокнистыми усиками. Средний лелт достигает от пяти до семи дюймов в длину, у него белое тело и продолговатые плавники. Плывет он мягко и медленно, стараясь не тревожить воду и не выдавать своего присутствия. Ему есть от кого прятаться и за кем охотиться. Интересно устроен мозг лелта. В нем находится чрезвычайно чувствительный центр ориентации по запахам, а также два центра, улавливающие вибрацию. Между ними расположен огромный центр равновесия, или «внутреннее ухо». Зато зрительный центр недоразвит и представляет собой слабое генетическое воспоминание об отмершей в ходе эволюции функции.