Плененная королева

Уэйр Элисон

– Я беспокоюсь за Генри. Он еще не оправился от болезни.

Алиенору пробрала дрожь, когда она вспомнила, что месяц назад ее возлюбленный был на волосок от смерти: его уложила в постель острая горячка. Благодаря могучему здоровью, а вовсе не стараниям неумелых докторов, Генрих сумел быстро поправиться, но его жене и матери пришлось пережить несколько тяжелых дней.

– Я тоже волнуюсь, но необходимо, чтобы он подавил этот бунт, – сказала Матильда.

– Я знаю, мадам. В ночь перед отъездом у Генри снова был приступ лихорадки.

Муж

был настолько слаб, что даже не мог заниматься с ней любовью.

– Мой сын силен, он боец. Он поправится. Но Генри ненавидит болеть, как вы, несомненно, уже знаете. И никогда не признается в собственной слабости и не потерпит, чтобы ему говорили, что он должен делать. – Императрица натянуто улыбнулась, потом обратила свой пронзительный взгляд на невестку. – Вы слышали вести о вашем бывшем муже – короле Людовике?

– Что он женился? Да, слышала, – ответила Алиенора и встала, чтобы подбросить еще полено в жаровню. – Я желаю ему только счастья, а его жене – силы духа.

– Говорят, эта кастильская принцесса Констанция покорила его своей скромностью, – пробормотала Матильда. – Подданные короля считают, что нынешний брак для него лучше, чем предыдущий.

Алиенора словно и не слышала оскорбительных намеков в речи свекрови – она к ним уже привыкла.

– Скорее его покорило богатое приданое, обещанное ее отцом королем Альфонсом, – заметила она. – По крайней мере, теперь Людовик помирился с Генри и перестал называть себя герцогом Аквитании. Вот что меня бесило!

Алиенора поерзала в своем кресле, потом ее руки замерли на округлившемся животе. Она была на пятом месяце беременности, и ожидание уже томило ее. Ей снова хотелось сидеть в седле, скакать на свежем воздухе, держа сокола на одетой в перчатку руке.

Тут в комнату вбежала Мамилла де Руси, ее румяное круглое лицо горело от возбуждения. Императрица нахмурилась при таком прискорбном нарушении этикета, но Мамилла не обратила на это внимания.

– Дамы, прибыл гонец из Англии – весь в дорожной грязи. Говорит, что его прислал архиепископ Теобальд и что он должен срочно видеть герцога.

Алиенора мигом подскочила на месте. Императрица посмотрела на нее, и в двух парах глаз засветилась надежда.

– Ты ему сказала, что герцога нет дома? – спросила Алиенора.

– Сказала, мадам. Он ответил, что тогда хочет увидеть вас.

– Пусть придет сюда.

Алиенора встала – гордая, величественная фигура в алом платье из тончайшей шерсти с длинными широкими рукавами. Она была без головного убора, длинные волосы заплетены в косы с тонкой золотой лентой – символ высокого положения. Таким и увидел ее усталый гонец, когда его привели в комнату. Его восторженный взгляд отдал дань красоте герцогини и прелести оплодотворенного тела. Он опустился перед ней на колени.

– Леди, позвольте мне первому приветствовать вас как королеву Англии! – воскликнул гонец. – Король Стефан, да простит Господь его грехи,

ушел в мир иной. Он умер двадцать пятого октября.

– Хвала Господу! – радостно выдохнула Матильда, перекрестившись.

Алиенора тоже перекрестилась, хотя радости не почувствовала. Она снова стала королевой – королевой незнакомой северной земли за морем, земли, о которой она столько слышала. Все, что они с Генри планировали, на что надеялись, свершилось.

– Благодарю вас за это известие, – сказала она гонцу, протягивая ему руку для поцелуя. – Герцог – нет, король – будет немедленно поставлен в известность. Я прошу вас подкрепиться на кухне, а потом спешить в Вексен к моему господину и просить его вернуться без задержки, чтобы как можно скорее вступить во владение его королевством. Да поможет вам Бог!

Когда гонец ушел, Алиенора повернулась к свекрови, которая тоже встала со стула. На красивом лице императрицы появилось восторженное выражение.

– Наконец-то Господь восстановил справедливость, – сказала она. – Все девятнадцать долгих лет правления узурпатора я молилась о том, чтобы наступил этот день! Теперь Господь сказал Свое слово, и мой сын наденет корону, за которую я так долго сражалась! – Ее глаза горели.

– Мадам, я радуюсь счастливому завершению вашей борьбы, – искренне ответила Алиенора.

В этот миг торжества она могла себе позволить щедрость по отношению к врагу. Побуждаемые общим ощущением праздника, две женщины обнялись и поцеловались, каждая прикоснулась холодными губами к щеке другой.

– Идемте, – взяла инициативу в свои руки Алиенора. – Мы должны сообщить радостную новость нашему маленькому двору. Потом мы соберем свиту и отправимся в собор, чтобы воздать хвалу Господу. – С этими словами она вышла из комнаты, подол ее шерстяного платья величественно волочился по полу следом. Она в первый раз осмелилась идти впереди императрицы.

До возвращения Генриха им нужно было много чего успеть. Разослать письма, извещающие о его вступлении на престол, отдать распоряжения о том, кто будет управлять Аквитанией в отсутствие герцога и герцогини, уладить все административные вопросы, ведь герцогство Нормандию приходилось оставлять в умелых руках Матильды. Проявляя вежливость, Алиенора пригласила Матильду вместе с ней и Генри в Англию, но та, к облегчению невестки, отказалась.

– Нога моя больше не ступит на эту землю! – торжественно провозгласила Матильда. – После всех тех ужасных оскорблений, после моего изгнания – меня, их законной королевы!

До Алиеноры доходили слухи, что англичане перестали поддерживать королеву из-за ее высокомерия и непомерной гордыни, но она ни словом не обмолвилась об этом.

– Если вы передумаете или захотите приехать только на коронацию, мы будем очень рады, – вежливо сказала Алиенора, поворачиваясь к усталому гонцу, только что вернувшемуся от Генриха.