Плененная льдом
Шрифт:
— То есть тебя не смутило, что перед этим ты напился в хлам, а потом орал про моего отца матерные частушки? — Олов изумленно уставился на Джастина, покрутил пальцем у виска, а затем продолжил, — я был тем, кто метлу заговорил, вообще-то. Но про ипостась не знал, извини.
— М-м-м, — протянул аниморф, — ну, тогда мне стоит попросить прощение у нашего архимага… Я ж думал, что это вы от меня избавиться решили, поэтому и мстил вам в тапки целый месяц…
— Знаете, — архимаг нервно хохотнул, замер на месте, и молча указал мне в сторону очередного длинного темного коридора, не имеющего
— Какой сентиментальный стал, — хмыкнул Олов, — а раньше, в детстве, с нас семь шкур спускал. Сестра умудрялась избежать наказания, а мой зад до сих пор горит.
— Твоя сестра… — Калеб хотел было ответить, но замолчал, резко сменив тему, — как там твоя работа с некромантами? Я слышал, рядом с Мирградом кто-то кладбище разорял.
— Очередной любитель темных ритуалов был лично пойман мной в своем старом склепе, замаскированном под небольшой ромашковый холмик, — сын архимага резко ухмыльнулся, я бы даже сказала: оскалился. Он вновь развернулся ко мне и продолжил:
— Иду я, значит, никого не трогаю, — глаза Олова при этом аж засверкали. И что он там такого натворил, что испытывает столько радости? — Вижу — поле, с виду обычное, ничем не примечательное, но вот холмик меня своим видом смутил, уж больно красивый, понимаешь? И цветочки на нем такие большие, крупные. Рядом кустики с ягодками растут, еще не доспели, а пора бы… Подхожу ближе — красота неописуемая, все так и говорит о том, что тут тишина да покой и никаких мертвяков, вот только запашек был тот еще. Это как вынести мертвую стаю ворон на солнцепек или положить на растопленную печь — вонь знатная пойдет, такая, что сдохнуть можно.
— Иллюзия третьего уровня, — тихо заметил Ролан, — и сколько трупов выкопал?
— Я или горе-некромант? — уточнил Олов, хохотнув при этом, — хотя мы оба хороши, скажу я вам. Так вот: я сразу понял — подстава. Стоило мне разрушить эту прекрасную иллюзию, как под ногами вместо зеленой травки зачавкала кровавая лужа, а чуть сбоку от входа в низенький склеп затрепыхалась высушенная на солнышке заячья требуха. Про кости молчу — их там полно. В самом склепе нашел кучу банок с глазными яблоками, откопал язык саломадры и конечно же под шумок себе его забрал…
— И, судя по всему, под этот самый шумок еще и множество других препаратов себе прихватил, верно? — Ролан ничуть не удивился истории, а вот я бы с интересом на этот самый склеп глянула, — Сэра, в твоих глазах проснулось любопытство.
— Я бы посмотрела… — тихо прошептала я, вспоминая анатомичку на первом курсе университета.
— Или присоединилась, — с сомнением заметили мужчины, поставив меня в неловкое положение. Архимаг при этом хмыкнул, вновь указывая дорогу в сторону очередного длинного прохода, — да вы, ведьма, кровожадны. Прямо как Олов в его лучшие годы. Мой сын на кафедре некромантов готов был поселиться, я его оттуда тоже метлой гнал. Правда, она не была заговорена, но все же. Мы почти пришли.
Все это время архимаг вел нас по совершенно пустым этажам академии.
В конечном итоге мы остановились возле двери, табличка которой гласила о том, что этот кабинет принадлежал архимагу.
С виду простая дверь была защищена магией, как и все в этом городе. Личная печать мгновенно проступила на поверхности ручки, еле заметно вспыхнула от прикосновения Калеба и спустя мгновение мы уже стояли внутри большого, заваленного книгами помещения.
Пергаменты, гусиные перья, стопки книг, обрывки бумаг — всего этого было так много! Все шкафы тоже были заставлены учебниками, некоторые отделения закрыты на висящие замки, а где-то были выгравированы магические печати.
На огромном дубовом столе лежала стопка чистой бумаги, чуть сбоку находилась чернильница и большое белое перо. Больше на столе ничего не было — единственное не заваленное ничем место в этом кабинете.
— Я всегда любил чтение, — казалось, архимаг смутился, — книг так много, что мне уже некуда их ставить.
— А заодно тут много документов, которые требуют твоей подписи, — Олов поднял с кресла стопку бумаг и осторожно переложил их на подоконник, — так зачем мы к тебе пришли? Только не говори, что за усилителями браслетов?
— Именно за ними! — Калеб хлопнул в ладоши и устремился куда-то вглубь кабинета.
— Ты уверен? — Ролан немного сомневался в решении мага, но в тоже время не сопротивлялся, — думаешь, браслетов мало?
— Конечно мало, — буркнули откуда-то из тени, открывая очередной ящик, — да где же они… Не мог же я их потерять… Магия старая, зато проверенная… А, вот они! Ролан, пойми меня правильно: с браслетами на запястьях Сэра не должна испытывать приливы гнева, но раз ее тело и голова не справляются, значит, твоей ведьме нужна помощь. К тому же я не хочу лишиться своего ученика только из-за того, что его ученица засадит кол в его сердце просто потому, что ей так внезапно захотелось. Похороны утомительны.
— Да мы его и так похоронили, — заметил Олов, рассматривая несколько пергаментов на подоконнике своего отца, — гроб есть, все давно готово… Не смотрите на меня таким взглядом, я лишь подогревал обстановку, тонко намекая на то, что хватит с нас его смертей. Верно?
Пока Калеб пытался настроить непонятное приспособление, я тихонько рассматривала его кабинет. Самое любопытное, что на его столе стояла самая обычная рамка — деревянная, без стекла. Изображение было черно-белым, но четким. Таким, словно его только что нарисовали.