Шрифт:
Глава первая
Был февраль и темнело в 6 часов. Я глядела на улицу из окна убогого гостиничного номера, который сняла днем. Запоздалые покупатели выходили из магазинов. Они толпились на автобусных остановках или шли на автостоянку к своим машинам. Все спешили домой, и стало грустно от того, что у меня дома нет.
Моросящий дождь стучал по запачканному стеклу, я отвернулась от окна и с тоской осмотрела комнату. Четырехлетняя дочь Робин, перенесшая
Я остро чувствовала свою ответственность за ее спокойствие. Что мне следовало делать? Куда я могла пойти и к кому обратиться за помощью?
После суда, который состоялся сегодня утром, и ужасной встречи с Эдом мой мозг отказывался работать и единственное, что пришло мне в голову, — необходимо искать место для ночлега. Мысль о возвращении домой в Медохэвен даже на одну ночь была невозможной. Утром я упаковала все вещи в четыре чемодана, отвезла их на автовокзал и сдала в камеру хранения.
Перед тем, как идти в суд, я еще не знала точно, что буду делать потом. Я боялась даже подумать об этом.
Робин была с миссис Пэрри — сиделкой, нанятой через агентство. Я время от времени оставляла ее с миссис Пэрри последние несколько месяцев. До нее я оставляла Робин с Эмили, моей соседкой. Но многое изменилось, я стала смущать своих друзей. Арест Эда сильно взбудоражил наше маленькое уравновешенное общество. Поэтому, чем быстрее я исчезну из их жизни, тем лучше будет для всех.
Да, мы вызвали совершенный скандал и обеспечили бывших друзей бесконечной темой для сплетен. После того, как вся история была освещена в местных газетах, люди стали избегать меня. Мой телефон молчал, никто не приходил в гости. Словно я внезапно перестала существовать.
Даже сегодня утром, когда мы с Робин покидали дом и на обочине ждали такси, я чувствовала сзади враждебные пронизывающие взгляды.
Я сжала ручонку Робин. И была рада, что она еще слишком мала, чтобы понять все эти ужасные события.
Итак, люди избегали меня, а я избегала их. Пришлось даже пользоваться услугами небольшого магазина, курьеры которого доставляют продукты на дом. Я не могла вынести взгляды людей, которые не скрывали презрения ко мне из-за того, что мой муж взял чужие деньги и использовал их для своих целей.
Это был сплошной кошмар. Но я не представляла тогда, что настоящий кошмар лишь начинается.
Только позже, в этом мрачном отеле, когда Робин заснула (я старалась убедить ее, что это просто приключение), я осознала всю суть случившегося. Меня вдруг стало тошнить из-за того, что сильно перенервничала и ничего не ела. Я оперлась о бюро, чтобы прийти в себя, потом села и опустила голову на колени.
Когда я подняла голову и посмотрела на себя в зеркало, ужаснулась. Под глазами были синяки, зрачки стали стеклянными,
Я закрыла лицо руками. Почему? Почему это произошло? Ныло мое сердце. Как я могла не знать о том, чем ты занимаешься?
Как могла простить такую ужасную слабость в тебе? Была ли я слишком близка тебе, чтобы понять: кто ты? Или очень сильно любила, что закрыла глаза на правду? И должна ли я разделить твою вину?
Я снова подняла голову и уставилась на себя в зеркало. Даже крашенные волосы были символом вины. Я предпочитаю их натуральный цвет. Но Эду нравились крашенные. Хотя менять цвет волос считала пустой тратой времени и денег. Деньги! Мы часто ссорились из-за них. Эд всегда говорил, что они нужны для того, чтобы их тратить. «Какой смысл в том, что ты упорно работаешь, но не можешь насладиться жизнью?» — повторял он часто.
Беда в том, что Эд убежден, что работа не единственный способ заработать деньги. Он любил играть, отправляясь на выходные в Лас-Вегас, где проводил часы за столом. Я не выносила безвкусицу казино, но партия в кости и возможность счастливого броска захватывали его. Он любил играть, предчувствуя удачу. Я закрывала на все глаза, чтобы сделать Эда счастливым. В конце концов, это его дело.
Если бы только знать, к чему это приведет. Но я хотела быть такой, какой Эд желал меня видеть. Я не собиралась быть похожей на его ворчливую, глуповатую мать, которая жалела каждый цент. Эд убежал из дому, когда ему было 15 лет.
Я знаю Эдди Каммингза с десяти лет. Мы выросли по соседству. Наши отцы работали на авиационном заводе, и мы вместе ходили в начальную школу. В день святого Валентина он подарил коробку конфет и был первым, кто меня поцеловал. Он всегда дарил экстравагантные подарки, которые покупал на деньги, «заработанные» после уроков. Например, золотую брошку в форме солнца и кварцевые часы с изумрудом Эд купил, выиграв на ипподроме. По крайней мере, так он сказал. Мне казалось, я хорошо знала Эда, но, возможно, совсем его не знала.
Я достала фотографию улыбающегося Эда из чемодана. Она была сделана год назад, когда он получил повышение и стал ассистентом кассира в банке. Я всматривалась в каждую черту его худого красивого лица, на светлые густые волосы. Так он выглядел в 28 лет. Я сразу вспомнила угрюмое лицо, когда ему было 16 лет. Помню, мы сидели на крыльце и он сказал, что презирает бедность:
— Я ненавижу такое состояние, когда нет достаточно денег, чтобы купить машину и свозить тебя в разные места, Эми. — Тогда я заметила его взгляд, полный неистовства. — Но подожди-ка, когда-нибудь…