Плененные любовью
Шрифт:
– Аманда, если кто-то и мог удивиться моим словам – так это ты одна. Потому что обо мне давно судачит весь поселок. Дескать, взрослый мужик двадцати шести лет от роду совсем потерял голову из-за шестнадцатилетней девчонки, в которой и росту от горшка два вершка. – В этот миг, словно протестуя против безнадежности своего чувства, он сильно прижал Аманду к себе. А потом слегка отодвинулся и тревожно заглянул ей в лицо. Девушка по-прежнему не отвечала ему ни словом, ни жестом, отчего его неуверенность только возрастала. Может, он все-таки поторопился с этим разговором? Но черт побери, ведь завтра для них может вообще не наступить! И Роберт с нетерпением стал добиваться от нее ответа.
– Что с тобой, дорогая? Неужели ты действительно так удивлена? Наверное, это из-за разницы в
Роберт очень боялся получить отказ. Он умолял Аманду снова и снова, окончательно охрипнув от избытка чувств. Он не в силах был унять нараставший нервный озноб.
Прошло еще несколько мучительных минут, прежде чем Аманде удалось совладать с растерянностью. Это правда, она всегда ощущала нечто необычное в своих отношениях с Робертом, однако не придавала этому значения. Не понимая, какую муку причиняет ему ее молчание, девушка всматривалась в такое знакомое ей лицо. Его нежный, молящий взгляд задел что-то в глубине ее души. Этот сильный, красивый мужчина, затаивший дыхание в ожидании ответа, не мог ее оставить равнодушной. Она подумала, что в конце концов всегда относилась к Роберту с любовью. И даже не представляла, как бы стала жить без него. Может, это и есть та самая любовь – то теплое чувство, что рождается у нее в груди от его прикосновений? Впрочем, что бы там она ни думала о своих чувствах к Роберту, при виде неподдельной муки, с которой он ждал ее решения, было ясно одно: если она не согласится стать его женой, он навсегда утратит душевный покой.
– Это все так неожиданно, – тихо произнесла Аманда и, заметив, как исказилось от душевной боли лицо Роберта, нерешительно добавила: – Но если ты действительно уверен, что хочешь на мне жениться, да, Роберт, я буду твоей женой.
Просияв от невероятного, неземного счастья, Роберт негромко застонал, словно внутри его ослабла наконец какая-то жесткая пружина. Он прижал к себе Аманду и впился в ее губы страстным, жадным поцелуем, о котором так долго мечтал.
Аманда совершенно не ожидала, что испытает сильное возбуждение. Он не отрывался от ее рта, и захваченная врасплох Аманда покорилась полностью его воле. Роберт еще сильнее прижал к себе ставшее мягким и податливым тело, в котором разбудил совершенно новые, незнакомые ощущения. Внезапно Роберт отстранился – теперь он дрожал еще сильнее, а дышал неровно и часто.
– Аманда, – хрипло зашептал он, стараясь заглянуть ей в глаза, – мы поженимся, как только закончится бой. Он не может не закончиться. Курьер наверняка уже вызвал помощь. – Дрожа от нетерпения, Роберт снова привлек Аманду к себе и поцеловал, но на сей раз быстро прервал поцелуй и продолжил: – Идем же, скажем твоим родителям!
Обнимая Аманду за талию, Роберт повел ее со двора в казарму, чтобы сообщить Старкуэдерам о своем счастье.
Сон бежал от Аманды, когда ночью она лежала на жесткой циновке в углу казармы, отведенной для укрывавшихся в форте поселенцев. Девушка пребывала в полном смятении. Наступившая вдруг тишина казалась странной – за эти дни слух успел привыкнуть к непрерывному гулу французских пушек. Снова и снова Аманда закрывала глаза и старалась заснуть, но не могла отогнать мысли, терзавшие рассудок. Ее родители не были ни удивлены, ни расстроены сообщением Роберта, однако жалкое состояние форта и неуверенность в будущем уничтожили почти всю радость от столь значительного события. Что-то с ними будет? Ни у кого не оставалось надежды, что форт Уильям Генри выдержит новую атаку французов. И что потом? Аманда вдруг заметила какое-то движение возле двери. Высокая фигура осторожно шагала между спящими прямо на полу людьми. Человек приблизился, опустился на корточки, и она услышала голос Роберта:
– Аманда, ты не спишь?
Большая рука осторожно погладила серебристые пряди волос.
– Нет, Роберт, я не могу заснуть.
– Тогда давай ненадолго выйдем. Мне заступать на пост через час. Лучше я проведу его с тобой, а не в казарме.
В темноте Аманда едва разглядела, что он улыбается. Она поспешно
Сердце Аманды билось все чаще, а по телу прокатилась волна незнакомой горячей истомы. Где-то глубоко внутри зародился ответный трепет. Роберт опускался все ниже, и под его поцелуями разгоралась кожа на чутких грудях, едва скрытых ночной рубашкой.
– Тебе придется помочь мне, Роберт, – дрожащим голосом произнесла она. – Подскажи мне, что надо делать. Я ужасно хочу сделать тебя счастливым, но не имею понятия как.
Эта откровенность тронула Роберта до глубины души.
– Не очень-то полагайся на меня, дорогая, – прошептал он. – Потому что сейчас я даже сам бы на себя не положился. – Лукаво засмеявшись, он снова припал к ее губам и прижал к себе юное тело.
– По-моему, Роберт, тебе следует малость вздремнуть, прежде чем идти на пост, – раздался в дверях звучный голос, и захваченная врасплох парочка быстро обернулась.
– Джон, пожалуйста, не сейчас, – взмолился Роберт. – Дай мне еще минуту! Я хочу побыть с ней хотя бы минуту.
– Нет, Роберт. – Голос Джонатана Старкуэдера был полон решимости.
Роберт с неохотой разжал объятия и мягко промолвил:
– Тебе лучше идти, дорогая. Завтра я приду к тебе, как только освобожусь с поста.
Аманда еще не успела повернуться, чтобы уйти, – вдруг сильные руки Роберта снова сжали ее в объятиях, а его губы припали к ее губам в страстном, долгом поцелуе. Наконец, когда Аманда снова затрепетала всем телом, Роберт отпустил ее и сказал:
– Теперь я буду уверен, что во сне ты увидишь только меня, дорогая.
Коротко попрощавшись с ее отцом, Роберт быстро исчез в темноте.
9 августа 1757 года
Тишину теплого солнечного утра безжалостно нарушил возобновившийся обстрел. За ночь французы успели передвинуть линию огня еще ближе к крепости и теперь били прямой наводкой, превращая в руины жалкие остатки укреплений. Осажденные не сомневались, что настал их последний час. Отважные мужчины продолжали сражаться, стараясь отстоять обреченный форт, а женщины и дети сбились в кучку и молча ждали своей гибели. Внезапно пушки замолкли. И эта невероятная, неестественная тишина еще больше напугала осажденных. Понимая, что теперь они оказались целиком в зависимости от французов, люди напряженно ожидали дальнейших действий врагов.
Роберт торопливо высмотрел Аманду в толпе, собравшейся в крепостном дворе, подошел поближе и ободряюще пожал ей руку. Вскоре наблюдатель со стены крикнул:
– Появился верховой с белым флагом!
Изо всех сил стараясь унять нервную дрожь, Аманда стояла рядом с Робертом среди двух сотен уцелевших бойцов гарнизона и жалкой кучки поселенцев, замерших в ожидании условий капитуляции.
Вскоре подъехал молодой французский солдат с чрезвычайно серьезным лицом. Он был пропущен в форт и препровожден к полковнику Монро. Парламентер держался самоуверенно, но его внутреннее напряжение выдавал пот, обильно выступивший на юном лице. Лихо отсалютовав, солдат протянул полковнику конверт, оставив у себя второй, потолще.
Толпа мгновенно заволновалась, и Аманда услышала впереди чей-то грубый голос:
– Черт побери, Джереми! Да ведь этот ублюдок привез полковнику его собственное письмо, отправленное в форт Эдуард! Бедняга Джейк, поди, и на милю отсюда не успел отъехать.
– Да ты, Барт, никак рехнулся! Этого не может быть! – Говоривший явно не желал верить очевидному.
– А я говорю, что так оно и есть! Я успел разглядеть печать. Да ты сам посмотри на его лицо. И так ясно, что наша песенка спета!