Плененные любовью
Шрифт:
– Миссис Карстерс, с вами что-то случилось?
– Да, и я хотела бы сегодня же поговорить с мужем! Это личное дело, и ужасно важное! Я бы хотела, чтобы вы позволили мне отправиться прямо утром с курьером, который повезет депеши в форт Уильям Генри!
– Мне очень жаль, миссис Карстерс, но я вынужден отказать вам. Ничего хорошего из этого не выйдет. К тому же вы опоздали, если действительно так хотите поговорить с Адамом. Нынче утром армия выступила в поход на форт Карильон, и если все идет по плану, то в эти самые часы они уже сходят на вражеский берег.
От страха у Аманды все сжалось внутри, и при виде того, как исказилось ее прелестное лицо, генерал несколько смягчился и даже попытался ее утешить:
– Увы,
– Неделю?!
– Мне очень жаль.
Не в силах больше бороться с тревогой, Аманда вдруг выпалила:
– Генерал Уэбб, а какие меры приняты для того, чтобы ухаживать за ранеными?
Генерал заметно помрачнел – не в его обычаях было отчитываться перед дамами, – но заставил себя сдержаться, так как не мог не понять, какие чистые чувства движут этой юной отважной женщиной. Наконец он неохотно ответил;
– Сегодня утром доктор Картрайт отправляется в форт Уильям Генри, чтобы заранее устроить палатки для приема раненых.
– Ну значит, я поеду с ним!
– Милая дама… – начал было генерал, заметно раздраженный такой настойчивостью.
– Но ведь я опытная сиделка! Я уже помогала ухаживать за ранеными во время осады форта Уильям Генри! Я наверняка там пригожусь, вот увидите! – Тут она со стыдом припомнила свое первое и последнее посещение казематов с ранеными в осажденной крепости.
– Доктор Картрайт уже набрал людей.
– Генерал, но ведь вы не можете сказать этого точно, пока не узнаете, много ли будет раненых! И моя помощь может очень даже пригодиться!
– Мадам! – Физиономия генерала уже начинала грозно багроветь, и Аманда вовремя сообразила, что пора менять тактику беседы, если она желает добиться успеха.
– Ну тогда, генерал, вы не могли бы мне позволить обратиться со своей просьбой к доктору Картрайту и предоставить ему самому решать, можно или нет мне присоединиться к его отряду? Уж он-то точно может сказать, нужна я ему или нет.
Аманда делала ставку на то, что нетерпеливый и вспыльчивый генерал только обрадуется возможности с честью избавиться от настырной дамочки и сбагрить ее со своими просьбами на руки многоопытному доктору. Так оно и вышло: достойный военачальник важно, но с явным облегчением сообщил:
– Считайте, что вы получили мое согласие, мадам.
– Благодарю, генерал, – бросила довольная Аманда через плечо, уже успев повернуться, чтобы бежать к доктору Картрайту.
Не прошло и часа, как Аманда с небольшим узелком стояла рядом с солдатами, назначенными в конвой полевого госпиталя доктора Картрайта, и готова была покинуть форт. Джонатана она препоручила заботам Бетти. Аманда так и сияла от счастья, с восторгом повторяя про себя: «Я иду к тебе, Адам! И я буду первая, кто поздравит тебя с возвращением!»
Издалека за ее живой изящной фигуркой неотрывно следили мрачные тревожные глаза. Эта тайная слежка началась с той самой минуты, когда Адам покинул форт, и не прекращалась ни на миг. Соглядатай с жадным интересом фиксировал в памяти все ее слова и поступки – по крайней мере это создавало некое подобие смысла жизни.
22 июля 1759 года. Раннее утро
Атакующий флот достиг полуострова Саббат-Пойнт. Высадка проходила с девяти до одиннадцати часов и не встретила сопротивления. В направлении старой лесопилки, послужившей опорной базой генералу Аберкромби в прошлом году, был немедленно отправлен сборный отряд из пехотинцев, гренадеров и ополченцев. Противник, занимавший три выгодные огневые позиции, пытался отстреливаться, но при виде превосходящих его по численности сил бежал и оставил эту часть полуострова целиком в руках британских войск. Генерал Амхерст построил армию в походную колонну и углубился в лес, оставив на
Аманда сидела на корточках и пыталась хоть немного отдышаться. Руки ломило от непосильного труда, а все тело покрывал липкий, жаркий пот, струившийся по липу и по ложбинке между грудей. Волосы, туго сколотые в узел на затылке, давно растрепались, и упрямые пряди назойливо лезли в лицо. Грязное, потное платье липло к телу, раздражая кожу. Но несмотря на духоту и усталость, она упрямо продолжала трудиться не покладая рук. На протяжении трех последних часов она скоблила пол в бараке, отведенном под госпиталь, но стоило ей закончить работу, как стало ясно, что можно все начинать снова. Когда в прошлом голу отсюда вывезли наконец всех раненых, помещение так и осталось полным грязи, которая успела так засохнуть и въесться в доски, что не поддавалась даже такой терпеливой женщине, как Аманда. Но ни ее собственное представление о чистоте, ни мнение доктора Картрайта, подавшего, что большинство смертей происходит не от самих ран, а от попавшей в них грязи, не позволяли ей остановиться на полпути, хотя многим казалось глупым выгребать прошлогоднее гнилье. К тому же, что касалось Аманды лично, именно такой тяжкий труд служил ей лучшим лекарством, помогая занять руки и ум во время бесконечного тревожного ожидания.
Она провела в лагере уже почти целый день, а от наступавших не было ни слуху ни духу. Аманда не знала, считать ли это добрым знаком или дурным. Она не решалась обсуждать свои страхи с окружающими. Устало заглянув в стоявшее рядом ведро, она решила, что пора поменять воду. Заставила себя подняться, откинула с лица волосы и понесла ведро на улицу. Выплеснула воду в кусты, собралась идти к озеру за свежей водой и ощутила спиной чей-то взгляд. Аманда испуганно оглянулась, но никого не заметила. Судя по всему, никому здесь не было до нее дела, однако по спине все равно бегали мурашки.
«Нельзя идти на поводу у расшалившихся нервов», – подумала она, наклоняясь, чтобы набрать воды. Но не забыла с тревогой оглянуться на лесную опушку, прежде чем идти назад. Все было тихо, ничего подозрительного. Аманда пожала плечами, постаралась выбросить из головы всякую чушь и снова принялась за работу.
Роберт пожирал глазами усталую невысокую женщину, скрывшуюся в дверях госпиталя. Он никак не мог на нее насмотреться. Роберту казалось, что ее красоту не может испортить ни усталость, ни грустное выражение милого лица, ни тревожная морщинка между бровями. В те редкие минуты, когда она улыбалась, его сердце замирало от восторга и тоски. Аманда стала женой Адама. Она с ним счастлива. Она не побоялась отправиться в такую даль и готова на самую тяжелую, грязную работу – лишь бы быть к нему поближе. О Господи, ну почему ему не дано было стать тем мужчиной, которого она ждет с таким нетерпением и чья любовь заставляет ее сиять от счастья?! Ах, зачем он так легко, так покорно сдался в тот день и отдал ее Адаму? Ну ничего, теперь он научился ждать и держать свою ревность в узде. Он многому научился и больше не собирается повторять прежних ошибок.
Машинально теребя густую бороду, закрывавшую пол-лица, Роберт все еще смотрел на дверь, за которой скрылась Аманда. В последнее время Роберт Хандли изменился до неузнаваемости. Мучаясь от раскаяния и стыда, он практически утратил волю к жизни и окончательно опустился. Он не брился, не расчесывал и не стриг волосы и одет был неопрятно. Он почти не ел, так как утратил аппетит, и жутко отощал. Темные круги под глазами придавали ему изможденный, болезненный вид. Недавно Роберт попытался разглядеть себя в луже стоячей воды и настолько испугался собственной внешности, что опустился на землю и долго истерически хохотал. Да уж, надеяться особо не на что: если Аманда и раньше-то его не жаловала, то при взгляде на такую образину ей просто станет тошно! Но он все равно любит ее по-прежнему. Он все равно ее любит.