Плененные страстью
Шрифт:
О, Жерар… любовь моя… спасибо, любовь моя…
Он пришел. Он все видел. Он мучился. Но не позволил ей пройти через это в одиночку.
Глава 2
Так прекрасна… так вероломна…
Этот ублюдок, маячивший в кустах… словно Корт мог не увидеть его. Словно Жерар Ленуа хотел, чтобы он не обратил внимания ни на него, ни на реакцию Дрю!
Слезы.
Будь он проклят!
Его трясло от бешенства, пока экипаж уносил их по Ривер-роуд к Уайлдвуду, ощутимо прорезая жару, густую, как мед.
Не стоило… черт возьми… он сделал величайшую ошибку в жизни, взвалив себе на шею насквозь пропитанного грехами и пороком тестя, обремененную долгами плантацию и женщину, которая его ненавидит.
Как глупо… впервые в жизни алчность и представившаяся редкая возможность затмили здравый смысл.
Но разве он вообще был способен думать связно там, где дело касалось Оук-Блаффс? Долгие годы он наблюдал, как Виктор Каледон разоряет плантацию своим несчастным пристрастием к игорным залам Нового Орлеана.
А Дрю все это видела и тем не менее защищала отца, хотя понимала, что мать загнала себя в могилу, стараясь сохранить плантацию… правда, она и представить не могла всей подлости и грязи, гнездившихся в душе отца.
Дрю…
Когда впервые он обратил внимание на Дрю?
Видимо, как только Жерар Ленуа стал ее преследовать. И когда долг Виктора Жерару возрос до небес.
Очевидно, Дрю должна была заплатить своим телом. А женившись, он заполучил бы и Оук-Блаффс.
Но Жерар был слишком занят обольщением, чтобы понять: Виктор никогда и ни за что не благословит подобный союз. Жерар Ленуа в жизни не переступит порога Оук-Блаффс даже в качестве гостя.
Поэтому Виктор пришел к Корту и предложил ему плантацию и Дрю в обмен на партнерство и спасительную ложь: пусть все считают, что именно Корт — его кредитор и что доля в плантации и женитьба на Дрю погасят все долги, все займы, все залоги… все обманы…
Дрю ни в коем случае не должна узнать, что именно Жерар требовал от отца уплаты целого состояния.
Вот так Корт и попался. Он смертельно жаждал получить Оук-Блаффс. И к собственному потрясению, заключив сделку, обнаружил, что хочет также и Дрю. Такого он не предвидел.
Или все дело в том, что зелен виноград и она так желанна потому, что тоскует по другому мужчине? А может, ему было противно подумать, что она будет принадлежать Ленуа?
Корт искоса метнул взгляд на ее задумчивое лицо, защищенное от солнца зонтиком, который предусмотрительно захватил Айзек.
Она смотрела вперед, словно надеясь, что, если не станет двигаться, кошмар происходящего исчезнет. И первым растворится в воздухе ненавистный муж.
Как она прекрасна с этими длинными черными
Она вызывающе подняла подбородок, безуспешно пытаясь бороться со слезами, обжигавшими синие глаза. Она не заплачет. Не заплачет.
Дрю кусала губы, идеально очерченные мягкие губы. Господи, как ему хотелось целовать их прямо здесь и сейчас, в возмещение за поцелуй, которым он не одарил ее у алтаря.
Но она не думала о Корте Саммервиле. Вся ее энергия, все желания были сосредоточены на Жераре Ленуа. И слезы и поцелуи приберегались для Жерара Ленуа. И тело, принесенное на алтарь долга, тоже должно было достаться Ленуа, если бы Корт не перевел на его имя сто тысяч долларов, чтобы спасти престиж и репутацию Виктора Каледона.
Корт сжал кулаки, пронзенный бессильной яростью. Теперь Дрю принадлежит ему. Он купил ее, выставил условия, достаточно ясные, чтобы не допустить недомолвок, и она, черт побери, согласилась. Теперь она — его, вся, телом, умом и душой, и не имеет права страдать по Жерару через час после свадьбы!
Корт стиснул зубы. Прежде чем окончится эта ночь, он потребует от нее выполнения обязательств. И сделает это, не прибегая к насилию и не давая волю низшим мужским инстинктам.
Он заставит ее себя хотеть. Доведет до лихорадочного безумия, до исступления, пока она не поймет, что это такое — изнывать от желания.
А потом… о, потом она сделает все, что он потребует.
Все. Его плоть мучительно напряглась при этой заманчивой мысли.
Все, что угодно…
В эту минуту он мог бы придумать миллион вещей, включавших это «все», и его плоть отвечала на крамольные мысли, твердея, набухая…
Да, он покорит маленькую лань и не найдет покоя, пока не сотрет Жерара Ленуа из ее памяти, не заставит молить о его ласках, похоти, семени, любви…
Уайлдвуд!
Прекрасная, усаженная деревьями, завешанная испанским мхом аллея, в конце которой стояло здание, величественное, с белыми колоннами, огромное.
Совсем не похоже на уютный скромный дом в Оук-Блаффс.
Здесь можно легко потеряться, пропасть.
Она уже чувствовала себя так, будто Корт поглощает ее.
И не могла на него смотреть. И думать, когда он был рядом.
Она прекрасно знала, что теперь последует. Выплата всех отцовских долгов. Ее ум, воля, тело, будущее — все принесено в жертву чудовищу.
Она едва удержалась, чтобы не вздрогнуть.
Жерар., 0, Жерар…
Боль яростно пожирала ее.
Я могу думать о Жераре…Если буду думать о Жераре, никогда… никогда не смогу…
Не смогу…
О Господи… не смогу…
Тело словно сковало льдом. Коляска остановилась перед широким крыльцом.
Двойные стеклянные двери распахнулись, и на ступеньки вышел дворецкий в сопровождении полдюжины слуг, немедленно выстроившихся по рангу.