Плени меня
Шрифт:
Она начинает подниматься с моего лица. Я качаю головой.
— Ты сделаешь это, принцесса. — Я тяну ее обратно вниз, посасывая ее клитор, и она наклоняется вперед, вскрикивая. Я удерживаю ее на месте и вхожу в нее так, словно высасываю из нее душу, пока она не переваливается через край, бедра трясутся, а ее стоны эхом отражаются от стен.
Я не даю ей шанса прийти в себя, прежде чем переворачиваю ее на спину и скольжу в ней, желая почувствовать, как ее киска пульсирует в муках оргазма. Я почти кончаю в нее в ту секунду, когда ее стенки сжимаются
Я вдавливаю ее в бетон, между ней и полом нет ничего, кроме нашего холста.
Ее крики становятся хриплыми, когда я вонзаюсь в нее снова и снова. Она такая красивая, когда ее трахают. Сиськи подпрыгивают, бедра дрожат, рот открыт, глаза закатываются.
— Бо! — визжит она.
Я больше не могу сдерживаться, и мой член дергается, изливаясь внутри нее. Я стону, ее киска заставляет мой разум кружиться.
— Твою мать.
Когда мы переводим дыхание, и она, наконец, садится, мы восхищаемся нашей работой. Наш холст покрыт дикими разводами краски. Это будет лучшая гребаная картина в этом доме.
Она проводит рукой с синими прожилками по моим волосам, намек на беспокойство хмурит ее брови.
— Что мы собираемся сказать всем, когда покинем этот дом и вернемся к нашей нормальной жизни?
— Все просто. Ты влюбилась в меня. — Она ухмыляется и открывает рот, но я продолжаю. — Ты знала, что твои родители никогда бы не позволили своей маленькой принцессе быть с таким чудовищем, как я. Поэтому ты сбежала, чтобы мы могли быть вместе. — Я сажаю ее к себе на колени, целую. — И мы жили долго и счастливо с тех пор.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
КЭССИ
С наступлением темноты Тео отвозит меня домой на своей Ауди с последней пресс-конференции, посвященной исчезновению Ноэль. Полиция официально назвала ван Бюренов фигурантами дела, что привлекло внимание средств массовой информации.
Я предполагаю, что именно это полиция имела в виду, говоря о ком-то близком к Ноэль.
Тео молчит, пресс-конференция и мысли о Ноэль тяжелым грузом давят на него. Вину, которую он испытывает из-за того, что не рассказал правду об их отношениях.
Я не могу вспомнить, когда в последний раз я спала всю ночь. Даже при тусклом освещении в боковом зеркале я могу разглядеть мешки под глазами.
Хотя полиция сосредотачивает свое расследование на ван Бюренах, то, что сказал отец Тео на их званом ужине, с тех пор крутится у меня в голове. Если они начнут присматриваться ко мне и Тео повнимательнее, им не понравится то, что они обнаружат.
Нам нужно найти Ноэль.
Перед нами "Додж Неон" развивает скорость шестьдесят пять миль в час из сорока. Мое сердце подскакивает к горлу.
— Следуй за этой машиной.
— Что? Почему? — Спрашивает Тео.
— Это машина Бо Грейсона.
Брови Тео сходятся на переносице.
— Почему ты хочешь следовать
— Давай просто посмотрим, куда он пойдет.
Он присутствовал на поисках Ноэль в кампусе и на мероприятиях. В последние недели в его походке появилась новая развязность. И тело Ноэль не найдено, так что, возможно, она все еще жива. Интуиция подсказывает мне, что это так.
И я думаю, что Бо Грейсон держит ее. Может быть, если я выясню, где он живет, я смогу знать наверняка.
Тео следует за Бо без лишних вопросов. Мы делаем поворот за поворотом, направляясь теперь не в ту сторону, пока Бо не заезжает на парковку перед баром.
— Черт, — бормочу я. Мы не можем просто сидеть возле бара и ждать, пока он доедет домой.
— Что теперь? — Спрашивает Тео, убирая ногу с педали газа.
Я машу ему рукой, чтобы он шел дальше.
— Давай просто вернемся.
Он выбирает долгий путь в кампус, поэтому я не замечаю, что мы в пути, пока не становится слишком поздно.
Слишком поздно поворачивать назад. Мы собираемся проехать это — место, где был убит мой брат.
Я задерживаю дыхание, как делают маленькие дети, когда проходят мимо кладбища.
Тео замечает, как я напрягаюсь.
— Ты в порядке? — Когда он замечает в свете фар деревянный крест, вбитый в землю, он шипит сквозь зубы. — Черт. Прости, Кэсс. Я забыл.
— Все в порядке, — выдавливаю я, хватаясь рукой за дверцу. — Вообще-то, ты не мог бы остановиться?
Он так и делает, плавно съезжая на обочину, памятник Хантеру виден в зеркале заднего вида. Я выскальзываю из Ауди Тео и присаживаюсь на корточки перед крестом. Кто-то прикрепил полароидный снимок к дереву, на котором Хантер сверкает широкой дрянной улыбкой перед группой своих приятелей по колледжу. Цветы окружают это место, некоторые оставлены здесь скорбящими, другие растут из земли. Новая жизнь, возникающая из смерти.
Я провожу пальцами по мягкой, темной траве, единственный свет, падающий на нас с Хантером, исходит от красного свечения стоп-сигналов Тео.
— Я бы хотела, чтобы ты был здесь, — шепчу я своему брату. Он бы гордился. Он был бы счастлив за меня. Сейчас я с Тео. Я учусь в колледже, занимаюсь карьерой, о которой мы оба мечтали. В моих глазах стоят слезы. Он никогда не увидит, как я исполняю нашу мечту. Но почему-то я думаю, что он знает.
Рука Тео легко опускается на мою спину, поглаживая вверх и вниз.
— Ты, должно быть, действительно скучаешь по нему.
Я киваю. Я не могу вымолвить ни слова. Я не уверена, когда смогу снова произнести имя Хантера. Просто думать об этом достаточно больно.
— Знаешь, ты можешь поговорить о нем, — говорит Тео. — Со мной. Если хочешь. Я здесь ради тебя.
Я кладу голову ему на плечо. Он - все, чего я когда-либо хотела, и даже больше. Лучше, чем все, на что я когда-либо надеялась.
— Я знаю. Спасибо тебе.
Мы сидим вот так, скорчившись, в тишине еще минуту, прежде чем я встаю и протягиваю руку, чтобы помочь Тео подняться.