Пленить сердце горца
Шрифт:
— Мой отец кто-то другой? — спросил он.
Ронин и Бальдур посмотрели на него и покачали головами.
— Тогда почему ты убил мою мать? — взревел он. — И не говори мне, что мы рождаемся такими. Может, ты и родился настолько сумасшедшим, чтобы убить свою жену, но я нет.
Лицо Ронина окаменело от ярости.
— Я не могу поверить, что ты думаешь, будто я убил Джолин.
— Я застал тебя над ее телом, — настаивал Гримм. — И у тебя был в руке нож.
— Я вынул его из ее сердца, — заскрипел зубами Ронин. — Зачем мне убивать единственную женщину, которую я когда-либо любил? Пусть бы так думал кто-то другой, но ты,
— Никогда! — прогремел Гримм.
— Тогда ты должен понимать, что ошибся.
— Ты бросился на меня. Я был бы следующим.
— Ты мой сын, — прошептал Ронин. — Я нуждался в тебе. Мне нужно было прикоснуться к тебе, знать, что ты жив, убедиться в том, что Маккейны не добрались и до тебя.
Гримм тупо уставился на него.
— Маккейны? Ты хочешь сказать, что маму убили Маккейны? Но Маккейны напали лишь после захода солнца, а мама умерла утром.
Ронин смотрел на него в изумлении, смешанном с гневом.
— Маккейны выжидали в горах весь день. Они заслали к нам шпиона и узнали, что Джолин снова беременна.
Тень ужаса скользнула по лицу Гримма.
— Мама была беременна?
Ронин потер глаза.
— Да. Мы думали, у нее больше не будет детей — это была такая неожиданность. Она не беременела с твоего рождения, а ведь прошло почти пятнадцать лет. Это был бы поздний ребенок, но мы так его ждали…
Ронин запнулся и несколько раз тяжело вздохнул.
— Я потерял все за один день, — промолвил он, и глаза его ярко заблестели. — И все эти годы думал, что ты не возвращаешься домой потому, что не понимаешь, кто ты есть. Я презирал себя за то, что не смог объяснить тебе этого. Думал, что ты ненавидишь меня за то, что это я сделал тебя таким, и за то, что не научил тебя, как с этим обращаться. Многие годы я боролся с желанием поехать за тобой и заявить свои родительские права, помешать Маккейнам выследить тебя. Но тебе удалось очень умело исчезнуть. И теперь… теперь я вижу, что все эти годы, которые я наблюдал за тобой, ожидая твоего возвращения, ты меня ненавидел. И ты все это время думал, что я убил Джолин!
Ронин с горечью отвернулся.
— Мою маму убили Маккейны? — тихо прошептал Гримм. — Зачем им это надо было, если она была беременна?
Ронин покачал головой и посмотрел на Бальдура.
— Как я вырастил такого тупоголового сына?
Бальдур пожал плечами и закатил глаза.
— Ты все еще не понял, да, Гаврэл? Ты не понял того, что я пытался сказать тебе столько лет назад: мы — мужчины рода Макиллих — рождаемся берсерками. Каждый сын, рожденный по прямой линии от лэрда, — берсерк. Маккейны охотятся за нами тысячу лет. Они знают наши легенды почти так же хорошо, как и мы сами. Согласно пророчеству, нас почти уничтожат, сократив наш род до трех мужчин.
И он взмахнул рукой жестом, объединяющим их троих.
— Но один юноша вернется домой, влекомый своей настоящей любовью, и уничтожит Маккейнов. И Макиллихи станут могущественнее прежнего. И этот юноша — ты.
— Р-р-рожденный берсерком? — запинаясь, произнес Гримм.
— Да, — ответили мужчины в один голос.
— Но я в него превратился, — запутался Гримм. — На утесе Вотанова провала. Я воззвал к Одину.
Ронин покачал головой.
— Тебе так просто показалось. Первая кровь в битве родила
Гримм сел и закрыл лицо руками.
— Почему ты никогда не говорил мне о том, кто я такой, до моего превращения?
— Сын, мы и не думали ничего скрывать от тебя. Мы начали рассказывать тебе легенды еще с раннего детства. Они тебя завораживали, помнишь?
Ронин замолчал и рассмеялся.
— Припоминаю, как ты многие годы бегал по окрестностям замка, пытаясь «стать берсерком». Мы были рады, что ты встречал свое наследие с открытым забралом. Пойди в Зал Предков, Гаврэл…
— Гримм, — упрямо поправил он, боясь потерять последние кусочки своего собственного мира.
Ронин продолжил, словно его и не прерывали:
— Есть определенные ритуалы, которых мы придерживаемся, когда передаем секреты и обучаем своих сыновей, как управлять неистовством берсерка. Близилось и твое время, но внезапно напали Маккейны. Я потерял Джолин, а ты ушел и никогда больше не обращал свой взор на запад — к Мальдебанну, ко мне. А теперь я знаю, что ты меня ненавидел, обвинял в самом отвратительном злодеянии, на какое, только способен человек.
— Мы обучаем наших сыновей, Гаврэл, — добавил Бальдур. — Обучаем их строгой дисциплине: они проходят духовное, эмоциональное и физическое воспитание. Мы учим их, как управлять берсерком, а не быть управляемым им. Ты пропустил это обучение, и все же, должен сказать, ты и самостоятельно неплохо справился. Без какой-либо тренировки, без понимания своей природы ты остался благородным и вырос в хорошего берсерка. Не казни себя за то, что в четырнадцать видел все это полуоткрытыми глазами подростка.
— Значит, я должен вновь населить Мальдебанн берсерками? — неожиданно вспомнил Гримм слова Ронина о пророчестве.
— Это предсказание хранится в Зале Предков.
— Но Джиллиан не знает, кто я, — возразил Гримм в отчаянии. — И любой сын, который у нее родится, будет таким же, как я. Мы никогда не сможем…
Но Гримм не смог закончить свою мысль.
— Она сильнее, чем ты думаешь, парень, — ответил Ронин. — Доверься ей. Вместе вы сможете познать наше наследие. Быть берсерком — это честь, а не проклятье. Берсерками были почти все величайшие герои Олбани.
Гримм долго молчал, пытаясь увидеть в новом свете все пятнадцать прошедших лет.
— Маккейны идут, — наконец промолвил он, уцепившись за один бесспорный факт в своем внутреннем мире, отныне наводненном неосязаемым.
Глаза обоих мужчин метнулись к горам.
— Ты заметил движение в горах?
— Нет. Просто они нас преследовали и уже трижды пытались убить меня. Они шли за нами по пятам от самого Кейтнесса.
— Замечательно! — в радостном предвкушении потер руки Бальдур.
В восторг пришел и Ронин.
— Насколько они отставали от вас?
— Подозреваю, меньше, чем на день пути.
— Значит, они будут здесь с минуты на минуту. Парень, ты должен отыскать Джиллиан. Отведи ее в глубь замка и объясни ей все. Поверь в нее. Дай ей шанс обо всем хорошенько подумать. Если бы ты узнал правду многие годы назад, разве были бы потеряны пятнадцать лет?
— Она возненавидит меня, когда обнаружит, кто я такой, — с горечью проговорил Гримм.
— Ты так же уверен в этом, как и в том, что я убил Джолин? — спросил Ронин язвительно.