Пленительная страсть

Майклз Ферн

— И все же вы не выдали моей тайны Ригану? Я не могу в это поверить, фрау Хольц. Почему?

— Возможно, в это трудно поверить, но в душе я гордилась вашей отвагой и радовалась вашим победам, как и большинство женщин Ост-Индии.

— Что вы такое говорите, фрау Хольц?! Я была уверена, что большинство женщин солидарны со своими мужьями, возмущаются моими «подвигами» и молят Бога, чтобы меня поскорее схватили и четвертовали. А вы говорите, что гордились мной! Почему? Что не позволило вам рассказать о своих догадках Ригану?

— Видите ли, дорогая мефрау... Это правда, что в семье ван дер Рисов ко

мне относились хорошо всегда. Но прежде чем я начала работать у них, мне довелось натерпеться от мужчин, — глаза ее гневно вспыхнули. Казалось, она заглянула в свое далекое прошлое, и память оживила в ней пережитое. После небольшой паузы, словно бы вернувшись в настоящее, фрау Хольц продолжила: — Каждая женщина в какой-то момент своей жизни мечтает отомстить мужчинам за допущенную по отношению к ней несправедливость, каждая что-нибудь да испытала от произвола мужчин. Много нам, женщинам, пришлось натерпеться от них. Вы уж поверьте мне, мефрау. Но я верю, что когда-нибудь все изменится в этой жизни! — искренне воскликнула старая женщина. — И вы, Морская Сирена, — предшественница женщины будущего. Теперь вам понятно, почему я гордилась вами? Почему я не раскрыла менееру вашей тайны?

— Я... Думаю, что да! — Сирена вдруг рассмеялась и наклонилась, чтобы обнять пожилую женщину. — Вы давно все знали! — с восхищением добавила она.

— Да, — фрау Хольц горделиво приосанилась и улыбнулась.

— Тогда мы с вами являемся единомышленницами, не так ли?

Экономка согласно кивнула, а затем спросила:

— Скажите мне, мефрау, куда вы направитесь после того, как высадите меня на одном из островов?

— Я возвращаюсь в Ипанию. Мне нет смысла здесь оставаться.

— А ребенок, которого вы ждете?

— И это вам известно?

— Я довольно долго живу на этом свете, мефрау, и кое в чем разбираюсь. А кроме того, — она многозначительно улыбнулась, — у вас даже выражение глаз стало особенным. Судя по всему, вы на пятом месяце. Вы уже чувствуете, как шевелится ребенок?

— Да. Я намереваюсь успеть добраться до Испании прежде, чем подойдет срок родить. Мне жаль, что вас не будет со мной, — искренне произнесла Сирена.

Фрау Хольц поднялась с постели, попыталась разгладить свое перепачканное, порванное платье и, ласково положив руку на плечи Сирене, произнесла негромко:

— В это время рядом с вами должен быть ваш муж.

Слезы выступили на глазах молодой женщины.

— Это невозможно! — прошептала она.

Экономка с унылым видом кивнула и забормотала проклятия в адрес глупых мужчин.

— Ну ладно, фрау Хольц, мне надо немного отдохнуть. Пожалуйста, не выходите на палубу, пока Виллем не скажет, что воздух очистился от ядовитого дыма.

— Хорошо, мефрау. Я пока как-нибудь попробую привести себя в порядок. Приятного вам отдыха.

* * *

Борясь со смертельной усталостью, Ян тяжело навалился на штурвал. Глаза моряка воспалились от густого серного тумана, а грудь невыносимо саднило. Дышать становилось все труднее и труднее. Когда Виллем придет сменить его? Ох, скорее бы, а то еще немного — и менять будет некого: придется им выбросить за борт тело покойного Ферхоока! Из последних сил он открыл глаза и попытался выпрямиться, но

вдруг медленно стал соскальзывать на палубу, теряя сознание. Штурвальное колесо сделало полный оборот и замерло, так как осевшее тело кормчего препятствовало его движению.

Сирена спала в своей каюте. Фрау Хольц, приведя себя в порядок, тоже прилегла отдохнуть.

Остальные немногочисленные члены команды, усталые и сморенные удушливым воздухом, не заметили, что корабль внезапно качнуло и понесло в сторону.

Фрегат дрейфовал несколько часов, сбившись с курса и на много миль оторвавшись от группы кораблей с эвакуированными жителями.

А тем временем, пока команда фрегата мирно предавалась сну, густой желтоватый туман начал постепенно рассеиваться, на западном горизонте замаячили паруса красивого новенького галеона, эскортируемого двумя бригантинами.

* * *

Альварес посмотрел в подзорную трубу, и сатанинская улыбка расплылась по его лицу. Он твердо верил, что долгожданный фрегат обязательно встретится ему на пути. Великая вещь — терпение! Оно всегда приносит свои плоды. Первое впечатление было такое, что на фрегате совершенно никого нет и за штурвалом никто не стоит: судно болталось в каком-то бессмысленном дрейфе. Но нет, это просто сама судьба дает ему, дону Цезарю Альваресу, очередной шанс. Ничто не помешало ему приблизиться к фрегату, зацепиться на палубу крюками и притянуть его корму к носу своего галеона.

И теперь, когда победа была практически у него в руках, можно было позволить себе немного расслабиться.

Итак, пора подвести итоги!

Риган ван дер Рис разорен. Порт Батавия сгорел дотла; уцелела лишь толстая крепостная стена, окружавшая город. Плантации мускатного ореха погибли без всякой надежды на возрождение в ближайшем будущем. Он, и только он один, дон Цезарь Альварес, будет стоять во главе мировой торговли мускатным орехом. Он чувствовал себя так, как будто был царем природы, как будто лично повелел Сестрам Огня начать извержение, чтобы способствовать осуществлению его планов.

С дьявольской улыбкой смотрел он на корму фрегата. Ни единой души не было видно на палубе! Это ли не везение?! Через несколько минут Морская Сирена будет принадлежать ему, дону Цезарю Альваресу! Ему одному и никому больше! Он заберет ее с собой в свое «королевство», которое он создал для себя в Африке. Он будет править там как король, а Морская Сирена станет его королевой.

С самого начала ему было известно, кто скрывался под маской морской разбойницы. Дик Блэкхарт, который был капитаном бригантины, настигшей корабль Кордесов, рассказал ему необыкновенную историю о том, как смелая испанская девушка обвела вокруг пальца его, морского волка, бывалого пирата, вместе со всею командой: всех усыпила и на шлюпке отправила в море. Все это перекликалось с историей, рассказанной Сиреной и этим отродьем, которого она называет братом, о шторме, разбившем их корабль, и о счастливом спасении рыбаками. Цезарь тогда сделал вид, что, как и все остальные на Яве, поверил их россказням. Если бы он хоть как-то выразил сомнение, то девушка могла бы заподозрить его, Цезаря, в причастности к совершенному преступлению — пиратскому захвату корабля и убийству Кордесов.