Пленительная страсть
Шрифт:
Сирена взглянула на немку, ползающую по земле в поисках рассыпавшихся бусин, и увидела, что груди фрау Линденрайх очень непривлекательно вывалились из разорванного платья, а волосы, недавно уложенные в изысканную прическу, растрепались и рассыпались по спине.
Риган тоже взглянул вниз и, увидев смехотворную позу Гретхен, громко расхохотался. Однако брошенные на него убийственные взгляды обеих женщин, охладили его веселье, а смех застрял у него в горле.
Послышались шаги, и на веранде появился дон Цезарь. Его присутствие несколько разрядило накалившуюся атмосферу.
— Цезарь! — рыдала вдова,
— Я вижу... Гретхен, — сказал спокойно испанец. — Однако у нее это потрясающе получилось!
Немка, обескураженная его реакцией, широко раскрыла глаза от удивления. Она уже собралась было сказать в ответ что-нибудь оскорбительное, но, перехватив взгляд Альвареса, брошенный на Сирену, осеклась: в его глазах светилось неподдельное, искреннее восхищение. Обернувшись к пострадавшей, он произнес:
— Ты можешь обогнуть веранду и пойти в мою спальню. Там надень один из моих халатов, чтобы было в чем добраться домой. Я прикажу своему кучеру подогнать коляску к задней двери. Ты сможешь уехать так, чтобы никто тебя не увидел. Полагаю, ты не очень хочешь щеголять перед гостями в таком виде.
— Мне плевать, если меня увидят! — выпалила она в сердцах.
— Зато мне не плевать! — угрожающе произнес Цезарь. — Я не позволю, чтобы ты устраивала представление в присутствии моих гостей!
Ригана и Сирену поразило, как быстро успокоилась Гретхен под властным взглядом Альвареса, покорно направившись в обход дома, подчиняясь приказу испанца.
Когда растерзанная немка скрылась из виду, мужчины смущенно посмотрели на Сирену. Удивительно было то, что она, минуту назад вся кипевшая злобой, теперь являла собой образец спокойствия и невозмутимости.
Хозяин дома ослепительно улыбнулся соотечественнице и с почтительной вежливостью предложил ей руку.
— Забудем об этом, дорогая! Ничто не должно испортить настроение в этот вечер. Забудем эту маленькую неприятность!
Однако в его глазах читалось совсем другое: ссора Сирены и Гретхен была кульминационной точкой этого вечера.
— Супруги ван дер Рис должны вдвоем вернуться в зал. Я подготовил для гостей кое-что интересное — сюрприз, как все предпочитают это называть!
От взгляда Сирены не укрылось, как нахмурился Риган. Он выглядел явно недовольным легкостью в обращении Цезаря с его женой, а также всеми этими упоминаниями о сюрпризе.
— Да, Альварес, — заговорил ван дер Рис резким голосом, — мне очень интересно увидеть гвоздь твоего вечера. Хватит мучить нас загадками. Пойдем в зал, Сирена, — желваки заиграли на его щеках, а шея вздулась от злости.
«Вероятно, по этой причине Риган выходил из себя по пути сюда! — весело подумала Сирена. — Каким бы ни был маленький сюрприз Цезаря, но Ригану о нем известно, и ему он явно не по душе. Интересно, что же произойдет дальше?»
Когда все трое вошли в бальный зал, нетерпеливые взоры публики, ожидающей сюрприза, устремились на них. Музыканты прекратили играть, и все гости столпились возле закутанного тканью предмета, возвышавшегося посреди зала. Послышался голос Хельги Клосс:
— Не тяни резину, Цезарь! Я сейчас умру от нетерпения! Хотя я, кажется, догадываюсь, что это. Скорее всего, распутник, ты привез из Европы одну из греческих статуй, не
Те, кто стояли рядом с четой Клоссов, негромко засмеялись. Сирена тоже улыбнулась, догадавшись, что Антон заткнул жене рот, желая прекратить рассуждения болтушки.
Цезарь, оставив ван дер Рисов, с апломбом подошел к закутанному предмету и, прочистив горло, произнес:
— Дамы и господа! Как вам всем известно, в последнее время в морях, омывающих острова Ост-Индии, появился один необычный пират. Думаю, что не скажу неправды, если замечу, что до сих пор таких в истории не бывало! Кое-кому посчастливилось своими глазами видеть эту пресловутую разбойницу в море, на ее черном корабле. И среди нас есть один человек, на которого она произвела такое сильное впечатление, что он заказал изваять ее скульптурный портрет.
Стоя рядом с Риганом, Сирена почувствовала, как он напрягся. Его рука, легко касавшаяся ее руки, с силой сжалась в кулак.
— Без дальнейших промедлений, дорогие гости, я показываю вам Морскую Сирену!
Цезарь легонько дернул за шелковый шнурок, и драпировка спала. На возвышении стояло носовое украшение корабля, выполненное по заказу Ригана.
Возгласы восхищения наполнили зал. Это было великолепно! Мастерски вырезанная из дерева фигура, практически в натуральную величину, в нормальный человеческий рост... Сирена сразу же заметила, что скульптура имела очень большое сходство с нею самой. Но как она была красива! Казалось, будто ветер дул в ее точеное лицо и волосы, как настоящие, развевались за спиной. Руки ее были тесно прижаты к телу, а концы рубашки завязаны узлом под высокой, полной грудью. Тонкая талия плавно переходила в округлые бедра. Фигура была вырезана очень точно — даже повязка на лбу и усмешка на губах.
Сирена обвела всех собравшихся в зале испуганными глазами: не заметил ли кто-нибудь разительного сходства? Наконец, осмелившись, она взглянула на Ригана, который внимательно рассматривал скульптуру. Как сумел он так точно запомнить облик Морской Сирены? Глядя на мужа, который не отрывал восхищенного взора от фигуры деревянной красавицы, Сирена уловила в его глазах то же самое желание, что и тогда, когда она вызывающе стояла перед ним на носу своей «Раны».
Гости оживленно столпились вокруг скульптуры: одни внимательно рассматривали, другие трогали руками полированное тиковое дерево. Сирена отошла в конец зала, от волнения у нее начались спазмы в желудке. Она взяла с подноса слуги бокал с вином и, стараясь стоять ко всем в профиль, потягивала хмельной красный напиток.
Чуть позже она вернулась в круг гостей, опасаясь, что подобное безразличие к скульптурному образу Морской Сирены, может показаться неестественным. В глазах хозяина дома она увидела то, чего так опасалась: узнавание.Дон Цезарь посмотрел, как Сирена поднесла бокал к губам, и выражение испуга вперемешку с удивлением пробежало по его лицу.
Наконец и Риган отвернулся от скульптуры. Уловив выражение лица испанца, переводившего взгляд с деревянной Сирены на живую, он тоже быстро взглянул на свою жену, а затем опять на скульптуру — с таким же вниманием, что и дон Цезарь.