Пленница греха

Кэмпбелл Анна

Она не делала никаких попыток прикрыть наготу. Сознание того, что она лежит рядом с ним обнаженная, усиливало его желание.

— Спасибо, в полном порядке.

Гидеон нахмурился. Вежливо-отчужденный тон Чариз встревожил его.

Он приподнялся на локте и заглянул ей в лицо.

— Я набросился на тебя, как голодный пес на кость.

— Ты не дрожишь. Тебя не тошнит. Ты не покрываешься потом.

Он нахмурился:

— Я переживаю из-за тебя. Забудь обо мне.

— Ты забыл о себе.

—

Так это был эксперимент? Наглости тебе не занимать.

Она наклонилась, так что тяжелая масса волос упала на лицо, не давая ему разглядеть его выражение.

— Я не представляла, как еще можно проверить свою догадку.

— И в обмен тебя отделали по-королевски.

Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Он судорожно втянул воздух.

— Надеюсь, вы остались довольны собой, мадам, — с сарказмом произнес он.

— Разумеется, я собой довольна. Довела мужа своего до того, что он обезумел от желания. Гидеон, ты дотрагивался до меня.

— Проклятие, Чариз. Я не просто до тебя дотрагивался. Ты заслуживаешь большего.

Она схватила его за предплечье.

— Мне плевать на то, чего я заслуживаю. Я хочу тебя. И мне плевать, каким способом я этого добиваюсь. — Она снова улыбнулась. — Это было восхитительно.

— Восхитительно?

Гидеон ушам своим не верил.

— Конечно, восхитительно. Ты выглядел так, словно умрешь, если не прикоснешься ко мне. В следующий раз у тебя получится лучше.

— Ты уверена в том, что будет следующий раз?

— Я обнаружила твою слабость. Ты бессилен перед моей наготой.

«Она права», — подумал Гидеон. Она продолжала загадочно улыбаться.

— Как я могла сомневаться в том, что ты меня хочешь?

Он невесело рассмеялся:

— Я всегда хочу тебя. Чариз, я люблю тебя.

Глава 17

Гидеон пришел в ужас от того, что сказал. Он отдал бы на отсечение левую руку за то, чтобы вернуть свои слова обратно. Но было слишком поздно.

Он отшатнулся от Чариз и вскочил на ноги. Поднял с пола ее ночную рубашку и швырнул на край кровати.

— Ты любишь меня? — прошептала она.

Она смотрела на него громадными сияющими глазами. Губы ее приоткрылись. Она выглядела такой счастливой, что ему было больно смотреть на нее. Беда случилась, она была непоправимой, и смысла говорить ей о том, что он солгал, не было. Хотя для них обоих было бы лучше, если бы она поверила в то, что он обманул ее, признавшись в любви.

Все то, что делало его жизнь с ней невозможной и мечту о счастье с ней недосягаемой, не исчезло, как бы ни томился он от любви к ней. Одна страстная схватка, рожденная отчаянием, не меняла жестокой реальности его существования. Он не был и никогда

не будет нормальным мужчиной. И если она готова связать свою жизнь с ним сейчас, то однажды горько пожалеет об этом.

Он не смог бы спокойно наблюдать за тем, как ее любовь превращается в ненависть, затем в отвращение, что неизбежно произойдет, когда она осознает, чем пожертвовала, связав свою жизнь с калекой и безумцем.

Вновь он мысленно выругал себя за то, что сделал признание, что навсегда изменило ситуацию между ним и его красивой, находящейся в плену трагических заблуждений женой.

— Это не важно, — сказал Гидеон.

Между бровями ее пролегла крохотная складка.

— О, Гидеон.

В тоне ее он услышал нотки жалости, но ее жалость ему не нужна, она оскорбительна.

И чтобы не смотреть на нее, неотразимо прекрасную, Гидеон, опустив глаза, сосредоточенно застегивал брюки. Руки в перчатках сильно дрожали. Его состояние было сродни тому, которое он испытывал во время приступа своего недуга, с той лишь разницей, что на этот раз он дрожал не потому, что прикасался к ней, а потому, что хотел к ней прикоснуться.

Он поднял взгляд и тут же приказал себе не обращать внимания на то, что она раздета. Ее нагота сильно его отвлекала.

— Чариз, надень рубашку.

Она нетерпеливо поджала губы.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Он вздохнул и провел рукой в перчатке по волосам.

— Лучше бы этого всего не было.

— Почему?

— Ты наденешь эту чертову рубашку? — в отчаянии воскликнул он.

Чариз грациозно нагнулась, подхватила рубашку и натянула ее.

— Ну вот. Так лучше?

— Не сказал бы.

Он судорожно дышал, раздувая ноздри и сжимая кулаки. Он вновь горел от желания овладеть Чариз прямо сейчас. Ее сопротивление лишь разжигало его вожделение. Он был ненасытным сатиром. Будь у этой девушки хоть капля здравого смысла, она бежала бы от него без оглядки.

— Не понимаю, в чем проблема, — упрямо сказала она. — Ты любишь меня. Я люблю тебя.

— Ты не любишь меня, — огрызнулся он.

Чариз закатила глаза. Внезапное превращение искусительницы в надутую школьницу могло бы вызвать у него улыбку, если бы у него не было ощущения, словно она сдирает кожу с его душ и.

— Разумеется, я тебя не люблю, — с сарказмом сказала она. — Я тупая курица, у которой мозгов не хватает даже на то, чтобы себя прокормить. А ты полное ничтожество. Презренный трус, которого хныкающим вытащили из ямы, тогда как любой другой на его месте счел бы то, что ты перенес, сущим пустяком.

— Чариз, — угрожающим тоном тихо произнес он.

Ее насмешка больно ранила его. Тем более что в насмешке ее слышались отзвуки искренней озабоченности.

— Ты заходишь слишком далеко.