Пленница кракена
Шрифт:
Я… хочу, чтобы она осталась.
Не на ночь. И даже не на семь лет. Навсегда. Я ни с кем не чувствовал такой связи после Бранты, и хотя она сильно отличается от того, что я испытывал к покойной супруге, все же не менее сильна.
Но мои желания мало связаны с тем, как будет лучше для нее.
А еще нужно подумать о своей территории. Я не могу официально оставить пост предводителя, пока сделка с демоном не завершена. Это подвергнет народ опасности, выставит нас слабыми. Эмбри более чем способен править – он и так уже фактически правит, но у него нет партнера-человека,
Если бы я ставил территорию на первое место, то настоял, чтобы Каталина оставила ребенка.
От этой мысли становится дурно. Не будь я королем, то, вполне вероятно, Бранта была бы все еще жива. Я порядком устал от того, что другие расплачиваются за положение, данное мне при рождении.
Знаю, что должен подождать, должен дать Каталине отдохнуть и восстановиться и быть для нее молчаливой опорой, но не могу. Как только оказываемся в постели, и она снова устраивается в моих объятиях, задаю вопрос, который мучил меня с самого начала проведенной Ленорой процедуры.
– Ты хочешь вернуться домой?
Глава 20
Каталина
Я так сильно устала, что почти уверяюсь, что неправильно расслышала Тэйна.
– Что?
– Знаю, что прошло всего несколько месяцев, но уже не раз причинил тебе вред, и мы оба это знаем. Даже если контракт этого не признал, потому что ты сама отказываешься это признавать, зато признает Азазель, если мы ему сообщим.
Поворачиваюсь к нему. Вид у Тэйна измученный, выражение лица мрачное и уязвимое. А оно вынуждает меня обратить внимание на собственную непроизвольную эмоциональную реакцию на чувство, по ощущениям очень похожее на отвержение. Мы с Тэйном уже доказали, что не всегда на одной волне во время общения. Я не стану спешить с выводами.
Не стану.
– Если ты расторгнешь контракт, то лишишься земель, – наконец говорю я.
– Значит, так тому и быть.
Он говорит об этом так резко, как будто правда готов пожертвовать территорией в расплату за нашу глупость.
Я верю ему. Сглатываю сквозь ком в горле.
– Тэйн, не говори глупостей. Даже если вред причинен, чего контракт не зафиксировал, так зачем нам доводить это до сведения Азазеля, ты сопоставляешь одного человека и несколько тысяч. Это неравноценно.
– Знаешь, именно это мне сказал Эмбри, когда хотел объявить войну после смерти Бранты. Сол сказал, что ее смерть – случайность по вине одного из старых драконов, который решил, будто Бранта вторглась на их территорию. Вовсе не акт войны, а происшествие, которое нужно уладить быстро и тихо, чтобы не нарушать хрупкий мир между нашими народами.
Он больше не смотрит на меня.
– Он был прав, но я порядком устал ради общего блага жертвовать теми, кто дороже мне всех на свете.
Сердце не может решить, то ли хочет остановиться, то ли вырваться прямо из груди.
– Сейчас Эмбри сказал бы тебе то же самое.
– Я знаю. – Тэйн обнимает меня руками
Почти уверена, что Азазель так не подумает, но очевидно, что спорами Тэйна не вразумить.
Он пытается меня прогнать.
Мой внутренний ребенок рыдает от этой мысли, мешая думать, но я должна. Мы балансируем на острие ножа, и одно неверное действие приведет к непоправимым последствиям.
– Ты хочешь, чтобы я ушла?
Он вздрагивает.
– Что это за вопрос?
– Тот, ответ на который мне нужен.
Тэйн делает медленный вдох.
– Я причинил тебе боль.
Он знает, что мне некуда возвращаться, но все равно считает, что быть с ним – худший вариант.
– Тэйн. – Мое терпение на исходе. – Это не ответ, и я хочу, чтобы ты перестал терзать себя чувством вины. Ты хочешь, чтобы я осталась или нет?
– Конечно, я хочу, чтобы ты осталась!
Он напрягается, словно борется с желанием прижать меня к себе.
– Я люблю тебя. Но это ровным счетом ничего не значит, потому что больше не умею строить отношения. Я слишком прямолинейный и постоянно раню тебя, хотя стараюсь этого не делать.
Он смотрит на меня с мукой в черных глазах.
– Я не знаю, как быть с кем-то, а не в одиночестве, и меньше всего хочу причинить тебе боль. Я не вижу выхода.
Такое чувство, словно разрываюсь надвое. Одна часть меня хочет цепляться за грубые слова, за его попытки отправить меня домой, которые лишь подтверждают, что он точно такой же, как и все, кто счел меня недостойной. А другая часть изо всех сил старается держать рот на замке, пока обдумываю его слова.
Он любит меня.
Не хочет причинять мне боли.
Сомневается, что достоин… как сомневаюсь и я.
Прижимаю ладони к его груди и сажусь, чтобы было хорошо его видно.
– Тэйн… мне кажется, мы уже в отношениях.
Он моргает.
– Что, прости?
– Я уже несколько недель сплю в твоей постели.
Говорю не спеша, действуя осмотрительно.
– Мы видимся каждый день. Бываем вместе в разных местах, и ты показываешь мне все, что тебе важно. Возможно, наше общение не всегда ладится из-за груза прошлого, но мы уже добились прогресса, тебе так не кажется?
Он снова хлопает глазами.
– Пожалуй…
Это придает смелости продолжать.
– Ты не думаешь, что, будь у нас больше времени, мы смогли бы научиться общаться еще лучше? Если оба готовы попробовать?
Когда он не спешит с ответом, набираюсь храбрости и совершаю прыжок веры.
– Я тоже тебя люблю. Это произошло внезапно, но это правда. Знаю, в нашу первую встречу сказала, что мне не важны чужие намерения, если устраивает результат, но ты показал, что ничто не заменит возможность быть с тем, кому ты искренне небезразличен.