Пленница льда
Шрифт:
Глаза Сэры наполнились слезами. Ее тело дрогнуло, она тихо взвыла и через мгновение потеряла сознание.
Тело ее менялось, пока Олов сражался с противником, Сэра вновь стала собой.
Она лежала на снегу совершенно нагая, Ариадна лишь шевельнула указательным пальцем, и с моих плеч мигом сорвался оборванный плащ.
– Знаешь, Олов, – шептала женщина, от голоса которой стало не по себе, – в отличие от тебя, я поняла причину. Я знаю, почему ты это делаешь.
Больше она не сказала ни слова.
–
Калеб выругался, с трудом унял слезы, сел рядом с Эболом и тоже грыз ногти.
– Почему Ариадна такая сильная? – Риска пыталась медитировать, но выходило с трудом.
– Не знаю, – Калеб покачал головой, наблюдая за тем, как родной сын противостоит только что воскресшей дочери, – я уже вообще ничего не понимаю.
– Если Ариадна не захочет рассказывать, – всхлипнул Сирис, придерживая рану на бедре, – я рехнусь от любопытства и отчаяния.
В конечном итоге отец Сэры вышел из битвы. Он отошел в сторону, смотрел на свои руки и тяжко вздыхал.
Он будто гас… Его сила и мощь… Они покидали тело.
Ариадна была в своей стихии. Меняя структуру замерзшей воды, она наносила удары, каждый раз попадая в брата. Она предугадывала его действия, ловила на подлых атаках, сражалась так, будто готова была порвать его живьем.
– Почему она его не убивает? – Эбол хмурил брови.
– Он ее брат… – заметил Сирис.
– Не поэтому, – на сей раз отец Сэры подал голос. Он медленно подошел к нам, сел на снег и тихо наблюдал за тем, как сражается его женщина. – Сейчас все поймете. Немного осталось. Либо все будет так, как задумала Ариадна, либо она его убьет.
– Так у нас есть вариант, в котором Олов остается жив? – изумилась Риска, подав голос.
– Да. Но как по мне, Олову лучше умереть. Не думаю, что его душа выдержит последствия.
– Я не понимаю… – Я смотрел на дракона, мысленно прося все объяснить. Тот долго думал, наблюдая за женой, смотря на то, как она пленила брата, захватив того в водяную сферу. Олов сопротивлялся, почти выбрался, не сдавался ни на мгновение.
– Олов всегда был любопытен. Его разум развит не по годам, так же как и у Ариадны. Оба они выдающиеся маги и воины, но в отличие от сестры, брат владеет другой стихией. Мы все черпаем энергию из внешнего мира. Он некромант, причем выдающийся, но еще он изобретатель…
На этом взгляд дракона замер, мы смотрели друг на друга, но я не понимал.
Никто не понимал.
– Он создал то, что его погубило…
– То есть ты хочешь сказать,
– Я не знаю, в чем он ошибся, – заметил дракон, – может, ошибки не было. И я понятия не имею, когда и как это произошло, но отравившись собственным изобретением, Олов подписал целому миру смертный приговор. Это ведь из-за него Ариадна отправилась к драконам, архимаг. Ради родного брата, сотворившего очередную катастрофу, она решила расстаться с жизнью. Она пришла к нам, прося о помощи, зная, что никто после проведения ритуала не возвращается живым.
– Как она выжила? – Риску трясло, ее брата тоже. Дьен сменил ипостась, молчал, не лез в разговор и тихо приходил в себя.
– Оказалась на редкость сильной, – дракон пожал плечами. – Нам чужды людские эмоции. Я видел многие катастрофы, принимал многих людей, но принцип помощи всегда един. Я лишь восполняю нехватку энергии, я даю то, что необходимо для того, чтобы остановить катаклизм, но не более.
– Поэтому никто не выживал, – заметил Калеб, – они отдавали силы до последней капли, но…
– Ариадна оказалась сильнее. Она умирала, но почему-то выжила. Такое было впервые. Я не мог вернуть ее людям, потому что не успел бы доставить в Мирград – время шло на секунды. Ваша дочь долго приходила в себя. Она долго молчала, училась заново ходить и разговаривать. Тело не слушалось, стало слабым. Она писала вам моей рукой. Я слышал ее мысли, отправлял послания. Я знал, что Олов получил их.
– Почему не вмешались, если понимали, что он обманывает? – Лимма пришла в себя, но все еще не могла встать с земли.
– Я не понимал. Даже не вникал. Драконам чужды людские эмоции и чувства. Я не человек. Не забывайте этого.
– И каким таким образом Ариадна родила двоих, а? – хмыкнул Эбол. – Явно ж по собственной воле.
Дракон долго молчал, затем тяжко вздохнул и сказал то, чего никто не ожидал:
– Я сам не понимаю. Однажды я просто понял, что не хочу отпускать ее. Ей некуда было возвращаться. Она верила, что мир ее похоронил, спускалась к людям, но не дошла до Мирграда. Ее окрестили предателем, в письмах Калеб проклинал ее за то, что она сотворила. Потом появился Лайонел, и мысли о возвращении домой окончательно покинули ее голову.
– Она пыталась сообщить, что я стал дедом?
– Да. Все письма, а также магические импульсы, как я понял потом, перехватывал Олов. Дальше, думаю, и так все ясно. Меня удивляет то, что она не разочаровалась в брате. Это всегда меня поражало. Я не прощаю предательства. Ариадна всегда говорила, что правда станет явью, но какой ценой.
Олов потерял свое преимущество. Сэра теперь была с нами, я держал ее на руках, крепко прижимая к себе. Мне было плевать, что подумает ее отец – главное, она вернулась. Хоть и немного изменилась.