Пленница лунного эльфа
Шрифт:
— Понятно… — тяжело вздохнула я. И в глубине души я была с ним совершенно согласна. Вот умеет же этот вампир чётко всё по полочкам раскладывать! — Спасибо, Ли. Хм… Герцог Роксинант Дельгардис, — задумчиво пробормотала я с полуулыбкой.
А в мыслях пронеслось невольное: «Герцогиня Александра Дельгардис»…
— Да, твой котяра — благородных кровей. Породистый. У него даже замок есть, такой же большой, как у Лайтинериса, и тоже рядом с озером. Только он в запущенном состоянии: Нант там редко появляется. Раньше он жил в основном во дворце, а теперь вот перебрался к вам, — пояснил Ли.
— Ясно… — отозвалась я. Хотелось расспросить Ли о Нанте и его
— Хорошо, — согласился вампир. — Это случилось тысячу лет назад. Один эльф, Олафниэль, обладающий сильным магическим даром, влюбился в Мириэль — рабыню своего друга, и попросил продать её ему. Друг согласился, связался с нотариусом, и на следующий день они должны были оформить сделку. Но вечером на хозяина Мириэль напали разбойники, ограбили и убили его. Поскольку наследников у него не оказалось, то замок и всё имущество — живое и неживое — были выставлены на торги, с передачей вырученных средств в казну империи. Как только Олаф об этом узнал, то наложил на Мири чары уродства, чтобы его не опередили, и никто кроме него не захотел её приобрести. Но он просчитался: один из эльфов-аристократов, пресыщенный красотой своих наложниц и жены, захотел экзотики и купил Мириэль для утех, заплатив за девушку такую цену, которая Олафу была не по карману. Аристократ привёз Мири в свой замок, изнасиловал её, а жена этого извращенца пришла в ярость, увидев, какое страшилище приобрёл её муженёк. Она велела отрубить девушке руки по локоть, прижечь культи и содрать с неё всю кожу. Мири умерла в жутких мучениях, и её труп был выкинут за пределы замка — на большой серый камень, в качестве еды для диких животных.
— Какой ужас… — потрясённо прошептала я.
— Но звери её не тронули, — продолжил рассказ Ли. — Когда Олаф нашёл её тело, то смог опознать свою любимую лишь по рукам. Сама понимаешь, какую боль, отчаяние и ярость он испытал в тот момент. Олаф умер от горя на том камне с останками Мириэль, а перед смертью проклял весь этот мир — с его рабством, похотливыми мужчинами и садистками-женщинами. Большой серый булыжник оказался древним и очень мощным магическим артефактом, и моментально распространил проклятие по всей планете, лишив всех женщин красоты и здоровья. Отныне их руки скукожены артритом, а внешность вызывает содрогание.
— И как это исправить? — тихо спросила я.
— Много веков сильнейшие маги пытаются найти ответ на этот вопрос, — вздохнул Ли. — В некоторых книгах приводится легенда, что разрушить проклятие сможет лишь прекрасная леди из иноземья. Когда мы научились создавать межмировые порталы, многие пытались перемещать сюда девушек в надежде, что кто-то из них вернёт нашим женщинам красоту. Но оказалось, что в этот мир можно попасть только добровольно, с полным пониманием того, что он из себя представляет, и с готовностью пожертвовать собой. Как ты понимаешь, до сих пор желающих не нашлось. Поэтому твоё появление здесь — это настоящее чудо, Лекси.
— Как ты думаешь, чем мне придётся пожертвовать? — вздохнула я.
— Понятия не имею, — покачал головой Ли. — Но Син уверен, что всё, что нужно, ты узнаешь из книг.
— Ясно… — снова вздохнула я.
— Смотри, к тебе твой Роксинант скачет, — кивнул он куда-то в сторону садовых деревьев, но я ничего не заметила. — Ой,
— Кого? — не поняла я.
— Скоро увидишь, — загадочно улыбнулся Ли. — Лекси, твой муж уже помылся и переоделся, и теперь терпеливо дожидается меня в обеденном зале, чтобы поужинать. Ты не против, если я прямо сейчас составлю ему компанию?
— Да, конечно, иди! — закивала я. — Спасибо тебе за всё, Ли, — с благодарностью посмотрела я на него. — Ты знаешь, как сильно я тебя обожаю!
— Знаю, малышка! — он с нежностью прикоснулся к моим губам в лёгком поцелуе. — Ты моя радость, мой ангел и моё искушение. Этой ночью я отправлю тебя к звёздам…
Глава 47
Грызлик
Ещё раз ласково меня поцеловав, Ли серым вихрем рванул в замок, а ко мне тут же подскочил Рокси.
Я потрясённо охнула, увидев, кого пантера притащила в зубах. В пасти большого хищника нервно трепыхался, протестующе подрагивая лапками, огромный хомяк!
Зверёк был размером примерно с моего Мурзика, причём такой же рыжий, пушистый и миленький! Только мягкие бархатные ушки были тёмно-серыми, а венчающий композицию маленький хвостик — белым. Я с детства обожала хомячков, но короткий срок их жизни всегда разрывал мне сердце, и со временем я перестала их покупать.
Рокси опустил пушистика прямо мне на колени и предотвратил попытку его побега тихим и крайне доходчивым рычанием. Поджав ушки, зверёк гневно сверкнул чёрными глазками-бусинками, выражая молчаливый, но решительный протест против похищения вообще и насилия над его хомячьей личностью в частности, и в итоге всё же решил включить послушание, сжавшись в комочек.
— Ой, какой хорошенький! — с восторгом воскликнула я.
Мне жутко хотелось его погладить, но было немного боязно: дикий ведь, а вдруг укусит? Я подняла неуверенный взгляд на Рокси, но увидела лишь его мелькнувший хвостик, поскольку пантера быстро зашла мне за спину.
— Это кнурфик, — горячий шёпот опалил мне ухо лавиной сладких мурашек, и я даже замерла от неожиданности.
— Нант, тебя могут увидеть! — потрясённо выдохнула я, пытаясь не думать о том, что сейчас прямо за моей спиной сидит шикарный обнажённый мужчина. МОЙ мужчина.
— Не увидят, — спокойно отозвался он, и его сильные руки мягко и уютно обхватили меня за талию. Сердце тут же заколотилось как сумасшедшее, по всему телу нежным облаком прокатилась зефирная волна, а разум накрыло розовой пеленой эйфории. И это он меня просто приобнял! — От окон замка нас загораживают кусты, а слуги, даже если что-то заметят, будут молчать как партизаны: они слишком сильно тебя обожают. Весть о том, что по твоей просьбе генерал выделяет каждому из них личную комнату, уже взбудоражила всех, и теперь обе казармы напоминают горящий муравейник.
— Понятно, — улыбнулась я, представив эту картину.
— Лекси, я сильно виноват перед тобой, — вдруг очень грустно и серьёзно заявил он. — Во время нашего поцелуя я потерял контроль и чуть тебя не убил. Ты не представляешь, как сильно я казню себя за это! — его голос был полон боли настолько, что у меня сжалось сердце. — И я больше не стану так тобой рисковать! Думаю, ты согласишься, что до тех пор, пока император не снял твою привязку, и пока мы не поговорили с Кайсентиэлем, нам лучше воздерживаться от поцелуев, — произнёс он таким трагическим тоном, словно вынес сам себе смертный приговор.