Пленница медведя
Шрифт:
— Она хочет дать интервью против отца.
С одной стороны, вытащить Дану и спустить ее против отца — неплохой тактический ход. Мы и сами могли в любую минуту поднять шум вокруг этой истории с незаконным вторжением. Файвелл вроде не похож на идиота, но в данный момент вел себя именно так. Либо надеялся, что его угроз достаточно, чтобы молчали? Да, информационную волну можно развернуть длительную — он спасал дочь, которую ему не выдавали нелюди, а мы, в свою очередь, можем угрожать конфликтами Дефоресту, и те по-любому ополчатся на нефтяного
И все это было бы возможно, если забыть, что мы — люди во второй ипостаси. Но я уже раз забыл. Урок был очень болезненным. Я не хочу помогать ей сжигать мосты, потому что больно будет прежде всего ей. И, соответственно, мне.
Рэм молчал, а я взялся за еду, не чувствуя вкуса. Нет, если это станет единственным выходом — я ее вырву у отца. Хотелось надеяться, что до этого не дойдет. Только прошел всего лишь день, а нервы уже дрожали от напряжения…
— Дана, вставай.
Голос мачехи рано утром я не помнила с тринадцати лет. Нахмурившись на ее силуэт на фоне окна, я закрыла глаза:
— Выйди, пожалуйста, из моей комнаты.
— У нас сегодня много дел. Завтра прием, помнишь?
Хотела бы забыть, так не дадут же.
Мне всю ночь снился Сезар. Он был медведем. Но меня это не пугало. Я весело порхала вокруг него по его гостиной, разжигала «живой» огонь, разговаривала с ним и касалась. И таким явным все это казалось, что я помнила прикосновение к кончикам пальцев его жесткой шерсти и мокрого носа. Он стоял, не двигаясь, и следил за мной грустными глазами.
Чтобы сдержать стон, я зарылась головой между подушек, но Элеонора не отставала:
— Дана, поднимайся, пожалуйста. Через час мы едем приводить тебя в порядок и выбирать одежду.
— Как это тебе удается? — сощурилась на нее, приподнимая голову.
— Что? — воодушевленно шагнула ко мне.
— Делать вид, что ничего не понимаешь.
Она сжала челюсти, теряя маску, но ненадолго. Без маски ей тут слишком страшно…
— Я понимаю, что тебе тяжело, но жизнь продолжается. А твоя задача — проникнуться к отцу уважением. Он заслуживает понимания и поддержки.
— Ты забыла сочувствие, — холодно произнесла я, хотя меня воротило внутри.
— Само собой. Молодец, что ты не забыла. А теперь вставай и одевайся. Завтрак на столе.
— Ты забыла сказать «пожалуйста» и поцеловать меня в задницу.
Линии ее лица стали жестче:
— Мне казалось, что Руперт был с тобой жесток еще вчера, — качала она картинно головой, — но ты, похоже, не способна на благодарность…
— Ты компенсируешь это, — поднялась я и села, моргая от яркого солнечного света.
44
Никогда еще не чувствовала себя такой одинокой.
Но тут двери спальни распахнулись, и внутрь бесцеремонно влетел отец. За ним зашли двое мужчин в медицинских халатах с чемоданчиками. Я подтянула к себе одеяло:
— Что
— Доброе утро, дочь! — бодро приветствовал меня отец.
Гематома на его физиономии наливалась глубоким фиолетовым, спонсируя мешок под глазом желто-горчичного цвета. Крепко его Сезар приложил. Отец прошел к столу и указал приглашающим жестом располагаться врачам.
— Что происходит? — повторила с нажимом я. — Можно хотя бы одеться?!
Элеонора молчаливо выскользнула из комнаты, закрыв за собой двери.
— Мы зафиксируем следы насилия, которые применялись этим дикарем, — возбужденно заявил отец.
— Я не буду ничего фиксировать, — отрезала я. — И это — не он. А те твари, что пытались меня сожрать.
— Это решать экспертизе, — возразил он, а врачи тем временем как ни в чем не бывало раскладывались у меня на столе.
— Господа, покиньте, пожалуйста, комнату, — обратилась я к единственным носителям разума из троицы пришельцев. — Нам с отцом нужно поговорить.
Врачи переглянулись, дождались кивка отца и направились к двери.
— Ты будто хочешь с уверенностью уничтожить все те светлые воспоминания о себе в моей памяти, которые еще остались, — перевела суровый взгляд на отца, повышая голос. — Что ты творишь?!
— Защищаю тебя, — шагнул он к кровати. — Ты уже пробовала сбежать. Если убежишь — мне будет с чем обратиться в суд.
— Им тоже! Ты ворвался на чужую территорию с вооруженными людьми! — всплеснула я рукой. — Ты хоть знаешь, кого задел лично?! Рэм Арджиев тоже обладает связями! Он работает с правительством Смиртона! А они-то от тебя точно не зависят — нефть у них своя! А если Рэм потребует разбирательств? Ты подумал, чем это кончится?! Или ты думаешь, они будут ждать, пока ты им что-то предъявишь?..
Отец слушал на удивление спокойно, сцепив зубы.
— …Мне твой Гробовщик сказал, что у тебя проблемы, так вот не добавляй себе новых!
— Гробовщик?
— Тип, ответственный за мою изоляцию, не помню как его, — раздраженно мотнула головой. — Поэтому прекрати прыгать, как ужаленный петух, и делать вид, что тебе правда до меня есть дело!
— Ты не вернешься к нему, Дана, — вдруг спокойно взглянул он мне в глаза.
— Это не тебе решать, — возразила я. — Моя жизнь должна быть моим делом, а не твоим. Ты нарушаешь все мыслимые правила и законы, удерживая меня силой.
— А как, ты думаешь, твоя жизнь будет проходить с ним? Со зверем? — сощурился вдруг он. — Вы из разных миров. Ты думаешь, что несколько дней достаточно, чтобы понять о нем все?
— Достаточно, чтобы понять, что хочешь узнать больше.
Мне даже показалось, что он меня неожиданно услышал. Но просто показалось…
— Ты летишь на огонь! — повысил он голос.
— Это мне решать, — спокойно возразила я.
— Последнее, что просила мать — присмотреть за тобой, — решительно заявил он. — Я не могу тебе позволить катиться дальше под откос.