Пленница миллиардера

Вин Аманда

Поднимаюсь на нужный этаж.

Подхожу к двери номера и никак не решаюсь ее открыть. До назначенного времени ещё пять минут. Роберт уже в номере? Или у меня ещё есть время побыть свободным человеком? Оглядываюсь — ещё полчаса назад я была в старом панельном доме самого бедного района Москвы, а сейчас стою здесь, в самом богатом отеле, снять номер в котором — потратить мою месячную зарплату. Как это все не сочетается с моей жизнью. Хочется убежать.

Но я открываю дверь и захожу, тяжело дыша. Чувствую себя так, как будто вхожу в логово дикого

зверя. Повязки на входе нет, и я заглядываю в следующую комнату — спальню. Роберт сидит на диване, нога на ногу, руки в стороны, смотрит на меня. Уравновешенный и холодный, он бывает вообще другим?

Хлопает по дивану рядом, говорит:

— Присаживайся, я не кусаюсь. Пока что.

Я дрожу от его голоса. Надо взять себя в руки. Почему я веду себя настолько робко?

Сажусь рядом, достаю договор из сумки.

— Вы точно отстанете от моего дяди и отправите Пашу на операцию?

— Да, я сделаю все как обещал.

Я не знаю, что говорить дальше. И как тут не смущаться, когда сидишь рядом с мужчиной, который заставляет переспать с ним.

Роберт достаёт какой-то пакет, начинает говорить по-деловому, как будто я пришла к нему на собеседование на должность домработницы:

— Все твои анализы в норме, это таблетки, которые будешь пить каждый день, начиная с сегодняшнего дня… Врач сказала, что они подойдут тебе лучше всего, — он берет, достаёт одну таблетку и протягивает мне вместе с бокалом воды.

Я глотаю таблетку. Горечь во рту.

А он продолжает как ни в чем не бывало:

— Возьмёшь их себе. Не забывай принимать, это на твоей ответственности, залетишь — пойдёшь на аборт, справишься с этим сама?

— Да, — отвечаю и удивляюсь тому, как дрожит мой голос.

Он берет папку, лежащую рядом на тумбочке, открывает и что-то читает. Спрашивает через минуту:

— Скажи, как ты умудрилась остаться девственницей до сих пор?

Мне одновременно становится как будто и жарко, и холодно от его прямого вопроса.

Так и не дождавшись моего ответа, Роберт продолжает:

— Написано про неудачные попытки из-за сильного спазма мышц, — читает вслух и усмехается.

Врач ему и об этом написала, серьезно?

— Что в этом смешного? Если я вам не подхожу, я сейчас с радостью уйду отсюда, а вообще это личная информация, какое вы право имели это читать, — громко спрашиваю, смотрю прямо в его темные глаза.

Роберт перестаёт улыбаться, отвечает приглушённым голосом:

— И откуда ты такая взялась: девственница, а строптивая. Мечтаешь стать актрисой, хотя у тебя все эмоции на лице написаны.

Он пододвигается и проводит пальцем по моей щеке.

— У меня не было девственниц. Не планировал никого лишать невинности.

Затем его палец касается моих губ, приоткрывает мой рот.

Роберт наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Я не хотел заниматься любовью, хотел просто хорошенько потрахаться. Но ты вечно нарушаешь мои планы.

Его рука сползает вниз по моей шее, останавливается на груди.

Спрашивает:

—

Ты испытывала когда-нибудь оргазм?

— Нет, — отвечаю я, сглатывая.

Хотя это не совсем правда. Иногда мне снятся эротические сны, и я чувствую в них как будто какое-то наслаждение. Но когда просыпаюсь, не могу понять: приснилось мне это или я действительно испытала удовольствие.

— Не волнуйся, со мной у тебя все получится, только учти — это просто физиология, никаких чувств и отношений между нами. Читала в договоре этот пункт? — спрашивает.

Я киваю.

Роберт тут же прислоняется к моим губам.

Глава 9

Это неожиданно. Он целует резко, напористо, сразу находит мой язык и кружит, как будто хочет подчинить даже в поцелуе. Невозможно не отвечать на его поцелуй.

Прижимает руками к себе.

По сравнению с этим поцелуем все мои предыдущие теперь как будто не считаются. Я, оказывается, никогда и не целовалась по-настоящему.

Мне становится жарко, губы пылают, мы долго целуемся, не отрываясь, я слышу, как Роберт прерывисто дышит. И тоже начинаю так дышать — не хватает воздуха.

Роберт начинает водить руками по моему телу, я не знаю куда девать свои руки и обнимаю его за шею. Он отстраняется. Мы смотрим друг на друга. Я вижу в его глазах что-то необычное, то, чего не видела раньше, но не могу понять что.

Говорит, все ещё тяжело дыша:

— Встань, я завяжу тебе глаза, — и как будто злится.

Достаёт откуда-то повязку и завязывает мне глаза. Туго. Теперь я ничего не вижу.

Хотя я и без повязки вряд ли осмелилась бы открыть глаза от страха.

Роберт берет меня за руку и подводит к кровати (понимаю наощупь).

Расстёгивает молнию на моем платье сзади, мне становится холодно, по коже бегут мурашки. Не понимаю смену его настроения, что я сделала не так?

Платье падает, я остаюсь в одном нижнем белье. Слышу его голос:

— Я знаю, что это твой первый раз, но извини, будет так, как я привык.

Мне хочется спросить «а как ты привык?», но я не спрашиваю, слишком страшно услышать ответ.

По шороху я понимаю, что теперь раздевается он.

Через некоторое время Роберт снова подаёт голос:

— Я завяжу тебе руки, это не больно.

Я не ожидала такое услышать, но выдавливаю из себя:

— Хорошо.

Хотя какое «хорошо»? Хочется убежать. Но поздно, я в ловушке. В его власти.

Слышу, как он подходит ко мне.

— Руки я завяжу потом, сначала надо полностью раздеться.

— Мне самой? — тихо спрашиваю.

— Нет.

Он дотрагивается до лямки бюстгальтера, спускает ее вниз, затем неожиданно снова припадает к моим губам и начинает целовать так же горячо, как и до этого, спускается и целует мою шею, одновременно с этим расстёгивает мне бюстгальтер сзади и снимает его. И снова отстраняется, я слышу его тяжелое дыхание. Или это мое дыхание? Я скрещиванию руки, закрываясь от него…