Пленница моего сердца

Райан Нэн

Суббота, 27 июня

Шестнадцатый день рождения Мэри Эллен Пребл

Долгожданный день настал.

За месяц до великого события были разосланы приглашения, выгравированные золотом на гербовой бумаге, а за несколько недель до события составлено меню. Из Нового Орлеана выписали двух самых знаменитых поваров, и в помощники им были нанят целый сонм поварят. Ранним субботним вечером прямо из гэмбилловской пекарни привезли огромный белоснежный торт и сотни других сладостей, которые предполагалось подать на

десерт – достойное завершение грандиозного пира.

В серебряных ведерках со льдом остывало шампанское, из винных кладовых подняли множество бутылок с мадерой, хересом и португальским сладким вином. Для мужчин готовили напитки покрепче, для дам – персиковые и черносмородиновые настойки. И конечно же, для молодежи был приготовлен великолепный фруктовый пунш.

Гирлянды из белых роз и душистого горошка украшали нижний этаж особняка, японские фонарики на серебряных нитях висели по всему саду. Там же, в саду, расставили просторные столы, накрытые белыми скатертями, изящные венские стулья и установили танцевальную веранду с настоящим паркетным полом.

О таком празднике любая девушка могла только мечтать.

Когда солнце начало клониться к закату, к величественному белому особняку стали съезжаться экипажи. Наверху, в спальне, Мэри Эллен, ерзая от нетерпения, ждала, пока медлительная и тихая Летти застегнет все многочисленные крючки на новом, специально для этого события сшитом наряде – платье из снежно-белой органзы.

Снаружи заиграла музыка, звуки тромбонов и скрипок отчетливо доносились в открытые окна бело-золотой девичьей спальни. Мэри Эллен с трудом заставляла себя стоять смирно, так ей не терпелось поскорее оказаться внизу.

Наконец Летти закончила возиться с крючками, и Мэри решила напоследок взглянуть на себя в зеркало, но, увы...

То, что она увидела в зеркале, ее разочаровало. Ей казалось, что она ничем не отличается от себя вчерашней, позавчерашней или годом младше. А она так надеялась, что в шестнадцать лет превратится в настоящую женщину, станет похожей хотя бы на Брэнди Темплтон.

Темплтоны являлись ближайшими соседями Преблов и жили во внушительном особняке в полумиле вниз по Ривер-роуд.

Брэнди Темплтон, высокой яркой брюнетке, едва исполнилось восемнадцать, но на вид ей можно было дать и двадцать один. Да и вела она себя как взрослая женщина. Несмотря на то что особняк Темплтонов находился неподалеку и ее родители довольно часто заезжали в гости, Брэнди никогда не бывала в Лонгвуде. Зато она посещала престижную Академию Святой Агнессы для юных леди вот уже два года, и все говорили, что благодаря такому образованию самый многообещающий холостяк Мемфиса, аристократ и выпускник колледжа Дэниел Лоутон, скоро станет ее мужем.

Девочки одного с Мэри Эллен возраста говорили, что Брэнди – скандально дерзкая и фривольная особа; ходили даже слухи, что весьма уважаемый конгрессмен от штата Теннесси, женатый человек и отец четверых детей, имел с Брэнди интрижку.

Мэри не очень понимала, что имеется в виду под словом «интрижка», а спрашивать ни у кого не хотела, чтобы не выдать своего невежества, поэтому она решила, что под интрижкой подразумевается лишь совместное распитие бутылки шампанского в каком-нибудь уютном ресторанчике. Впрочем, светские люди с городским воспитанием вряд ли могли увидеть в этом что-либо предосудительное.

Мэри Эллен скорчила себе рожицу.

Она никогда не будет выглядеть так элегантно и роскошно, как Брэнди Темплтон, с этим ничего не поделаешь. Ну и ладно...

Нахмурившись,

она потянула лиф своего платья вниз, опуская отороченное кружевом декольте так, чтобы показалась грудь, а потом, набрав в легкие побольше воздуху, улыбнулась, глядя в зеркало. Ее округлые грудки тесно прижались к вырезу платья, и это выглядело вовсе не плохо.

Может, она и в самом деле тянет на свои шестнадцать, а значит, смотрится такой же взрослой, как Брэнди Темплтон?

С этой счастливой мыслью Мэри Эллен закружилась по комнате, затем бросилась к двери. Оказавшись в коридоре, она на миг задержалась, чтобы пригладить зачесанные назад золотистые волосы, ущипнула себя за обе щеки для большего румянца, прикусила нижнюю губу, чтобы та была поярче, и, приподняв пышные юбки, направилась к лестнице.

Внизу, в отделанном мрамором фойе, нервничал в ожидании Клей Найт, казалось, он боялся почувствовать себя неловко и неуместно на этом блестящем празднике жизни.

Мэри предупредила его о том, что отец намерен превратить ее шестнадцатый день рождения в общественное мероприятие и список гостей будет более чем впечатляющим. Сам губернатор Теннесси обещал почтить их своим присутствием.

Клею трудно было представить, что он станет делать среди всех этих незнакомых господ. Если Мэри не окажется рядом – а он вряд ли мог на это рассчитывать, – его положение будет весьма печальным.

– Клей!

Звонкий голос Мэри вывел его из задумчивости. Подняв голову, молодой человек сразу увидел виновницу торжества на верхней площадке лестницы. На Мэри было платье, сшитое специально для этого случая, – снежно-белое и очень милое. Белые рюши ярусами спускались от тонкой девичьей талии до пола, а лиф платья был очень тугим, зато вырез – весьма смелым. Присборенное кружево широкой полосой обрамляло ее плечи и довольно дерзко опускалось вниз, блестящие белокурые волосы крупными локонами ниспадали на бледные плечи, карие глаза сияли от возбуждения.

Это было самое красивое зрелище из всего, что он видел в жизни: Мэри Эллен являла собой непередаваемое сочетание ангельской невинности и не знающей смущения природной чувственности.

Клей был сражен наповал.

Но и Мэри Эллен была сражена.

Едва завидев Клея, она чуть было не оступилась, но, к счастью, вовремя схватилась за перила.

Клей стоял, освещенный предзакатным сиянием, у подножия лестницы и смотрел вверх, его блестящие, черные как ночь волосы были аккуратно зачесаны назад. Красивое, мальчишески задорное лицо имело здоровый блеск, и необыкновенные серебристо-серые глаза казались светлее и ярче на фоне смуглой, с оливковым оттенком кожи. Белый фрак заметно увеличивал его и без того широкие плечи, одна пола фрака была откинута, чтобы не мешать руке покоиться в кармане брюк. В петлице фрака красовалась ярко-алая роза, накрахмаленная рубашка сияла белизной. Одно колено он чуть согнул, поставив ногу на первую ступень лестницы.

Мэри Эллен вдруг показалось, что ее мечта ожила: такой комбинацией мальчишеского обаяния и мощной зрелой мужественности можно было только восхищаться.

Словно выпав из времени и пространства, молодые люди во все глаза смотрели друг на друга.

Мэри Эллен первая разбила наваждение: она приветливо улыбнулась и начала спускаться по лестнице, а потом, подойдя к Клею, осторожно положила руку на его накрахмаленную манишку и почувствовала сладостное головокружение от того, как сильно билось под пальцами его сердце.