Пленница Палача
Шрифт:
Я продолжаю стоять над ней, боясь дышать. Мне страшно, что она проснётся и увидит меня тут. Посмотрит мне в глаза и снова воспользуется своими колдовскими чарами.
Мне страшно, что, увидев её глаза ещё хоть раз, я не смогу сделать то, что должен.
Она единственная разглядела во мне не только Палача, но и того, другого человека, который когда-то давно погиб. Погиб на войне.
И теперь мне ужасно страшно, что тот, другой во мне всё ещё жив. И что он может победить.
Дамир
Я
Сизые клубы дыма, подобно утреннему туману над горным озером, лишают меня остроты зрения.
Алое зарево рассвета настойчиво пробивается сквозь пелену. Осталось немного.
Тот человек внутри меня, которым я стал по роковой воле судьбы, не боится. Он вообще почти ничего не чувствует.
Когда же я стал таким?
Амир... внутри ничего не ёкает от звука этого имени. Я помню того мальчика. Он жил когда-то на этом свете. Полный глупых, идеалистических представлений о жизни. Но как это случается со всеми слишком гордыми и незрелыми, он не смог выжить на войне. Умер в плену. Сдался под натиском изощрённых пыток всего через пару месяцев.
Тогда ли родился тот, другой?
Нет. Думаю, его зародыш был посажен в это тело немного раньше.
Когда я проходил подготовку в спецназ.
Тренировки в нечеловеческих условиях. Кроссы по пятьдесят километров в день в полном обмундировании и с грузом в шестьдесят килограмм на плечах.
Четыре часа на сон.
Постоянная борьба с собой. Существование на пределе возможностей. Всё было призвано сломать волю бойца. Сделать ад обыденностью и максимально подготовить его к ужасам войны.
В ходе боевой тренировки из нас, будущих командиров, пытались вытравить все человеческие качества. Жалость, слабость, способность к состраданию, трусость и страх… Но, несмотря на эту закалку, то, чему я стал свидетелем позже, оказалось невыносимо пережить, оставаясь в своём уме. И тогда впервые я начал абстрагироваться. Построил стену между своим "я" и той новой личностью, что обязана была без доли сомнения, в случае необходимости, убить мирного жителя, который случайно обнаружил наш отряд в стане противника.
Звучит бесчеловечно?
Да, так и есть.
Но на войне иные законы - убей или будь раскрыт. Убей, или провали операцию. Потеряй ещё больше жизней своих товарищей.
В пекле нет места колебаниям и страху.
Нас учили, что страх - это защитная реакция организма. Стремление к самосохранению зашито в подкорку мозга настолько глубоко, что полностью избавиться от него невозможно.
Паника и страх за жизнь делают бойца бессильным, лишают воли.
"Победи страх, и ты одолеешь врага" – девиз спецназа.
Как это не удивительно - совладать
– Босс?
– чья-то рука ложится мне на плечо и слегка сдавливает его.
Тело, ещё не вышедшее из состояния сна, реагирует быстрее разума. Инстинкты. Навыки, перешедшие в спиной мозг. Отражать нападение для меня также просто, как дышать. Тело делает это само - не задумываясь.
В следующий момент Леван лежит, уткнувшись лицом в мой стол, а нож, который я всегда держу под рукой, натягивает кожу возле его сонной артерии.
– Никогда не подкрадывайся ко мне, - спокойно говорю ему я.
– Ты же знаешь правила.
Я выдыхаю, приходя в себя. Отпускаю помощника и убираю нож.
Леван потирает шею, распрямляется.
– Мне вот интересно, - он прищуривается, внимательно глядя на меня.
– Как ты до сих пор не убил девчонку Долотова? Говорил, что у тебя проблемы с самоконтролем во сне. А она...
– Не твоё дело, Леван, - говорю, не глядя на него.
– Как я сплю со своими шлюхами.
– В том-то и дело, что раньше ты никогда ни с кем не спал, а теперь...
Перевожу дыхание. Чего он добивается?
– Мне кажется, ты забываешься, - холодно отвечаю я. Поигрываю ножом в руках.
– Ты намекаешь на что-то? Думаешь, она какая-то особенная?
– Извини, босс, - Леван опускает взгляд. Но он не обманет меня напускным смирением.
– Просто парни интересуются... Ты обещал, что, когда она станет не нужна, ты избавишься от неё. Она слишком много знает... слишком опасна для всех нас...
– Это парни интересуются?
– я поднимаю бровь.
– Или ты?
Леван молчит, видимо, уже жалея, что вообще завёл этот разговор.
– Я всегда исполняю свои обещания, - продолжаю я после недолгого молчания.
– Я говорил тебе, что однажды мы встанем во главе этого города? Мы это сделали. И если я обещал избавиться от девчонки Долотова - так и будет. Но пока...
– я подхожу к окну. Уже день. Скоро начнут съезжаться мои "гости".
– Пока она нужна. И любой, кто её тронет - будет иметь дело со мной. Это ясно?
Леван поджимает губы и сдержанно кивает.
– Да, босс.
Помощник прикрывает за собой дверь.
Я слышу скрип половиц под его ногами.
Леван стоит возле двери несколько секунд, а потом начинает спускаться вниз по лестнице.
Смотрю на часы.
Одиннадцать утра. Осталось четыре часа.
Сейчас я отпущу прислугу. И тех своих парней, кто вступил в наши ряды относительно недавно. Останутся лишь самые приближённые и… мои гости.
Я должен всё продумать. Побыть в одиночестве и подготовиться.