Пленница судьбы
Шрифт:
Больно! Господи, как же больно! Девушка почти в беспамятстве забилась под ним, изнывая от нестерпимой муки. Он по-прежнему оставался в ней: тяжелый, твердокаменный, подрагивающий. Аврора всхлипнула, и Валериан, поцелуями осушив ее щеки, стал двигаться. Неожиданно боль исчезла, вытесненная волной удовольствия. Ее тело интуитивно нашло собственный ритм, и Аврора смело встречала каждый выпад Валериана.
— Да, бесценная моя, да, — нежно повторял он. Аврора судорожно гладила его по спине, мяла упругие мышцы и наконец, не выдержав, вцепилась ногтями в гладкую кожу. Валериан застонал, словно от боли, но, казалось,
Спустя какое-то время Валериан разжал руки, но не выпустил Аврору из объятий. Она молча прислушивалась к бешеному стуку его сердца и, вдруг застеснявшись, прикрыла глаза. Она даже отдаленно не представляла, что это такое — близость с любимым, и теперь растерялась.
— Я сделал тебе очень больно? — тихо спросил он, гладя ее по спине, точно пытаясь успокоить норовистую кобылку.
— Ужасно… в самом начале, но потом все было чудесно. А в следующий раз тоже придется терпеть?
— Нет.
— И все будет так же прекрасно?
— Да, если ты захочешь, — улыбнулся в темноте Валериан. До чего же она все-таки наивна, эта страстная девочка-женщина. — Утром я отправлюсь к судье, — пообещал он, — и получу разрешение на брак, чтобы мы смогли сразу пожениться.
— Я не стану твоей женой. Валериан, — отказалась Аврора.
— Станешь, дорогая. Мы обручены.
— Если захочешь, я буду твоей любовницей, но ты не имеешь права требовать от меня выполнения обетов, данных родителями, — сопротивлялась она.
— Ошибаешься, — непререкаемо объявил он.
— Ты не сможешь меня заставить! — прошипела Аврора.
— Смогу. Пошлю, например, на остров нового управляющего с приказом выселить из дома твоих мать, брата и невестку.
Девушка в ужасе отпрянула:
— Неужели ты способен на такую жестокость?
— Хочешь проверить? — усмехнулся герцог.
— Но ты говорил, что любишь меня! — сокрушенно вздохнула девушка.
— Да, и именно поэтому не позволю тебе наделать глупостей. Кто знает, может, с этой, ночи в тебе зародится новая жизнь, Аврора!
Он силой уложил ее на спину, нежно обвел губы пальцами и, втиснув один палец ей в рот, приказал:
— Соси!
Девушка безропотно покорилась. Она не подозревала, что желание охватит ее с новой силой. Аврора была почти вне себя от возбуждения.
Валериан отнял руку и, нагнувшись, нежно поцеловал свою любимую.
— Из тебя выйдет чудесная жена, Аврора.
— Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — повторяла она.
Но Валериан коротко рассмеялся:
— Не правда! Просто тебе нравится верить в это. Пытаешься успокоить свою совесть?
— Ты принудил меня! Моя совесть чиста, — рассердилась Аврора. — Я ни в чем не виновата. Валериан снова рассмеялся:
— Тебя пугает сама мысль о том, что ласки мужчины сводят тебя с ума, и, кроме того, ты мучишься из-за Сент-Джона. Но не беспокойся. Я все объясню ему сам. Он взбесится из-за того, что в очередной раз приходится мне уступить, но скоро, как всегда, придет
— Ты бессердечный негодяй. Сент-Джон любит меня! — заявила Аврора.
— Он так и сказал? Что любит? — осведомился герцог.
— Ну… — поколебалась девушка, — не совсем так. Утверждал, что никогда не испытывал ничего подобного к женщине. Если это не любовь, что же тогда? — Она торжествующе улыбнулась.
— Кузен видел, что меня влечет к тебе, хоть я и женат. Ему доставило огромное удовольствие отнять тебя у меня. Мучить хотя бы тем, что он сумел заполучить такую красавицу, увести у меня из-под носа. Как Сент-Джон, должно быть, радовался! Да, он, конечно, неравнодушен к тебе… по-своему. Сент-Джон повеса, но никогда не бывает намеренно жесток.
А любовь? Не верю. Ни за что не поверю. Сент-Джон не способен подарить сердце ни одной женщине на свете. Считает, что отдать какую-то часть себя означает выказать неуместную слабость. Он рассердится и будет разочарован, узнав обо всем, но и только. Непонятно по какой причине, Аврора, но мы с Джастином никогда не ладили. Первым всегда начинал он. Завидовал, что ли? Не знаю.
Он осторожно откинул волосы со лба девушки.
— Но больше я не желаю говорить о своем кузене! Понимаешь ли ты, как прекрасна? Глаза цвета прозрачных аквамаринов, а кожа как шелк. Среди фамильных драгоценностей есть одно ожерелье, точь-в-точь оттенка твоих глаз. И хотя, насколько мне известно, украшения ныне не в моде, представляю, как они заиграют на твоей шее. — Он лукаво улыбнулся:
— Возможно, я украшу твое нагое тело дорогими камнями и золотом и стану в одиночестве наслаждаться своей драгоценной любовью.
Аврора прикусила губу. Ей следовало бы сгорать со стыда, услышав такие речи, но почему-то она нисколько не смутилась. И к собственному ужасу, даже хихикнула, когда он поймал зубами мочку ее уха.
— Да перестань же, — едва выговорила она, как ей казалось, самым строгим тоном. — Ты глупец, Валериан. Ну а теперь одолжи мне халат, чтобы я смогла собрать разбросанную по всему дому одежду! А потом уйду к себе. И знай, я не желаю оставаться здесь ни дня! Поскольку я уже опоздала на омнибус до Херефорда, тебе придется отправить меня в своей карете. На следующем же судне я вернусь к маме.
Оттолкнув Валериана, она попыталась сесть.
— Придется, видно, посадить тебя под замок. Ты этого добиваешься? — устало обронил Валериан, укладывая ее обратно на кровать. — Никуда ты не денешься, моя милая Аврора, и выйдешь отсюда только в церковь Святой Анны, под венец.
Он наклонился и снова прижал ее к себе.
— Нет! Нет! Нет! — кричала она, отбиваясь. — Я не выйду за тебя, Валериан! Ни за что!
— В таком случае я немедленно посылаю на остров Святого Тимофея нового управляющего вместо Джорджа. Родные будут весьма благодарны тебе за такую заботу о них. Но ты и без того жестоко обманула меня, забыв в своем эгоизме о том, как мне жить после этого! Поразмысли, чего стоила всем нам твоя бездумная выходка! Почему ты продолжаешь упрямиться? — запальчиво спросил Валериан, но тут же потерял решимость, увидев полные слез глаза девушки. — Ах, любимая, прости меня, я не хотел, — едва слышно прошептал он, целуя ее мягкие губы, раз, другой, третий… Поцелуи кружили голову, заставляли забыть обо всем на свете, обжигали ненасытной страстью.