Пленница. В оковах магии

Сурикова Марьяна

Каждое испытание или новый эксперимент с эликсиром вытягивали из Зора уйму сил. Всякий раз после таких опытов, когда он выстраивал составляющие в определенном порядке, связывал их нитями своей энергии, пытаясь соединить в единое целое, в глазах у аристократа темнело, ноги отказывались держать, так что стоило невероятных усилий просто дойти до спальни.

Помимо экспериментов имелись еще и обязанности, целая тьма обязанностей! А впереди ждали межакадемические соревнования с виерской академией, к которым следовало тщательно подготовиться. Победа – это дополнительные

деньги, а они ему сейчас были очень нужны, как и источник.

Ни обязанности при дворе, ни работа в академии не отнимали столько сил, сколько эти тайные эксперименты, именно из-за них Зор стал нуждаться в подпитке. Девчонка казалась отличным решением, но следовало обезопасить себя. Ректор понимал, что родные попытаются отыскать и вернуть девушку. Целителей похищали и раньше, ведь они были единственными, кто мог делиться своей энергией и пополнять запас чужих магических сил, однако после создания защитных браслетов случаи похищения стали редкостью. Сломать защиту сумел бы лишь очень сильный маг, а потому Зор подозревал, что его рано или поздно вычислят. Ему донесли, что брат девушки разыскивает Бэлу вот уже больше месяца, пока безуспешно, но приходилось быть настороже.

Ректор облокотился о стол, рассматривая выстроенные на нем в определенном порядке пузырьки. Сегодня он не сможет продолжить эксперимент, слишком много сил вытянула кровная связка. Можно было бы восстановиться после таких энергетических затрат, но Зор опасался причинить вред источнику. Силу у девчонки нужно брать с осторожностью, а она пока не привыкла к чужой энергии в своем теле. Ничего, скоро привыкнет к своему положению, он и так дал ей достаточно времени, чтобы смириться, пора использовать целительницу в тех целях, для которых он ее похищал.

В эту ночь ему снились странные сны. Зор испытывал удивительные чувства, не похожие на все его прежние ощущения. Он был маленьким мальчиком и бежал навстречу отцу, вернувшемуся в их маленький невзрачный дом. Отец подхватил его на руки, закружил. Настоящее счастье переполняло мальчика, он обнял отца за шею, прижал голову к широкому плечу, пытался сдержать предательский кашель, но не смог – худенькое тело снова бил озноб.

– Тебе хуже? – Отец с тревогой посмотрел Зору в глаза.

Мальчик покачал головой, не желая признаваться, что тело болит, а живот крутит от голода. Он знал, чего стоило мужчине, державшему его на руках, каждый день добывать жалкие крохи еды. Но есть хотелось все сильнее, голод буквально пожирал изнутри, чувство это становилось настолько всепоглощающим, что ректор резко проснулся и сел в постели.

– За каким мерздом! [4] – выругался Анделино и соскочил с постели. Голод потихоньку отступал, проходил и озноб в теле, головная боль притуплялась. Это был его и в то же время не его сон.

4

Мерзд – мелкое животное, чье зловоние вызывает тошноту.

Распахнув дверь

спальни, ректор стремительно направился по коридору в удаленное крыло, в котором находилась комната пленницы. Очень тихо отворив дверь, он приблизился к кровати, на которой разметалась рыжеволосая целительница. Морщинки прорезали мраморный лоб, быстрое дыхание вырывалось через приоткрывшиеся губы. Анделино склонился над девушкой, коснулся ладонью обнаженного плеча, пытаясь определить, не начался ли у целительницы жар, и, резко отдернув руку, отшатнулся.

Когда он коснулся кожи девушки, ощущение было такое, словно его тело пронзил молниеносный колющий удар. Бэла вздрогнула во сне, простонала что-то и свернулась калачиком на постели. Тонкая цепь жалобно звякнула, скользнув серебристой змейкой по темной простыне.

Зор запустил руку в волосы, с трудом сдерживая ругательства, еще раз окинул взглядом спящую целительницу, отвернулся и тихо ушел. А потом лежал без сна в своей кровати до самого утра. Он лучше многих знал об особенностях кровной связки. Очень и очень редко случалось, что она связывала не только жизни, но и формировала эмоциональную зависимость. Объяснялось это, как ни странно, обычной физиологической совместимостью.

Не часто ректору доводилось испытывать такую досаду. Идеальная совместимость – с какой-то плебейкой! Он даже предположить не мог ничего подобного, иначе поразмыслил бы заранее и выбрал другой вариант. Только эмоциональной привязки к этой девке ему не хватало!

Нищета, голод, болезни – это все неотъемлемая часть мира грязных виеров, сам ректор никогда не испытывал подобного и не желал ощущать чужих эмоций или видеть чужие сны. Самое паршивое – и эмоции, и сны трансформировались в его сознание, накладывались на его личное восприятие, и он не просто ощущал чьи-то страхи, он понимал их, понимал с той точки зрения, которая была близка именно ему. Придется думать, как решить возникшую проблему. Связав себя и Бэлу кровью, Зор не мог вышвырнуть целительницу из своего дома.

Утром, когда рассвело, маг первым делом велел принести завтрак, хотя прежде всегда уделял время перед едой упражнениям. Мерзкое чувство голода до сих пор мучило его.

– Отнесите побольше еды девчонке, – отдал он приказ и заметил, как вдруг стушевался слуга. – Что? – Ректор пристально вгляделся в лицо побледневшего прислужника.

– Она отказывается есть, – еле слышно промолвил тот.

– Как давно? – Зор грозно поднялся из-за стола. Руки у слуги затряслись.

– Уже несколько дней.

– Почему молчали?

– Г-господин…

– Трусы! Обо всем, что происходит с девчонкой, докладывать мне немедленно, это ясно?

– Д-да.

– С вами разберусь позже.

Зор со злостью отшвырнул салфетку и направился в комнату девушки.

Она вновь стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, вздрогнула от стука двери, а в его сердце кольнуло. Неприятное гложущее чувство поднялось в душе. Снова чужие эмоции, для него подобные скользкому червяку, который заворочался в душе, а для нее… что испытывала она?