Пленница
Шрифт:
Юдин, сжатой ладонью в кулак, потёр лоб, так словно у него голова от боли раскалывается. Корчит из себя самую пострадавшую сторону, только это я, а не он от безвыходности забралась на подоконник, и он дышит, а Олег нет.
– Ну да, я беспринципная дрянь, а ты безвинный младенец, – устало выдохнула я. – Брата убил, меня теперь, как свидетельницу никогда не отпустишь…, – задумалась, а что меня ждёт впереди? В лучшем случае вечная клетка. Пока Юдину хочется, будет держать при себе, а когда надаем, отошёл куда-нибудь с глаз долой. Или его люди, как Олега, за ненадобностью
А может, выпрыгнуть из окна – это не такая уж и плохая идея?! Ведь в любом случае рано или поздно погибну, только уже измученной и поломанной? А так, по крайней мере, свою личность спасу.
– Ника…, Ника, – зовёт Юдин, и судя по интонации, далеко не первый и даже не второй раз. Настолько погрузилась в размышления, что и о присутствии Рената забыла, и не заметила, как, обернувшись, смотрю уже не в сторону комнаты, а улицы. – Ника, послушай меня. Мы куда-то не в ту степь забрели. Давай так, пошутили и хватит. Олег жив-здоров. Я вот так внятно не могу объяснить, зачем его в покойники записал, из-за мести, злости, чтобы сделать тебе больно. Но главное – он в полном порядке. Ник, смотри, я сейчас к тебе подойду, дам руку и помогу слезть с подоконника. Договорились?
Шустро же Ренат из шкуры волка в заячью перепрыгнул. А что, интересно мне знать, произошло, что он теперь со мной ласковым голосом разговаривает, обеспокоенно смотрит в глаза и весь такой перепуганный, как будто если из дома наружу вывалюсь, он помрёт, а не я?
Предполагаю, ему моё настроение передалось, как только для себя твёрдо решила, что суицид – в моей ситуации не такое уж и зло, Юдин поверил, что могу с жизнью покончить и разволновался.
– Я, по-твоему, полная дура! Как быстро у тебя Олег из мёртвых восстал. Как только сойду с подоконника, все угрозы в мой адрес в жизнь воплотятся, а Олег вновь окажется где-то зарытым в лесу. Да?
– Вероника, я могу доказать, что Олег жив. Это несложно. Ты же поверишь своим глазам, когда его приведут? М? – мужчина обвёл комнату взглядом и с досадой поморщился. – Телефон в кабинете остался, придётся ногами идти и говорить, чтобы привели. Ник, я пойду, – Ренат, вытянув руку, взял с кресла халат и оделся. – А ты будь добра, положи руки, где были и крепко держись, а в идеале спрыгни на пол.
Скорее всего Юдин про живого и здорового Олега соврал, ставлю на это девяносто процентов, придумал какой-нибудь план, чтобы не грохнулась, и выкраивает для него время. Но я, как и все люди, устроена так, что хочу верить в те оставшиеся мизерные десять процентов, когда происходит чудо и всё заканчивается счастливым концом.
– Ренат, если лжёшь об Олеге, то ты вообще не человек…, – начала я, но меня тут же перебили.
– Ник, клянусь, говорю правду. Да ты и сама скоро в этом убедишься. Не упади.
Юдин отступает к двери, жду не дождусь, когда же он наконец выйдет. Теперь, когда есть шанс, что Олег жив, на подоконнике страшно находиться, стоит только бросить мимолётный взгляд на улицу, как кружится голова. Ну его…, Ренат уйдёт, тут же спрыгиваю и плевать, что рана
– Осторожно, – прежде чем скрыться из поля зрения, сказал Юдин уже из коридора.
Опустившись на корточки, медленно пытаюсь присесть на пятую точку, чтобы после плавно соскользнуть на пол. Казалось бы, плёвое дело, но, когда у тебя за спиной обрыв и несколько метров лёту, задача превращается в невыполнимую. Заставляю себя расслабиться, но мышцы сжимаются только сильней. Тело словно чужое – не слушается, отдаю команду, а оно не выполняет. Ещё и голова кружится, такое ощущение, что кто-то трясёт специально подоконник.
– Ник, через пару минут Олег будет здесь, – раздаётся голос Юдина, он ещё не в спальне, но где-то очень близко, то есть сейчас увидит, что, не дождавшись результата, сдалась.
Резко, выпрямив ноги, встаю и теряю чёртово равновесие. Не критично, конечно, схвачусь за откос и удержусь. Рука, коснувшись откоса, соскальзывает, без точки опоры, сила тяжести тянет меня вниз из окна, стараюсь любым способом сохранить вертикальное положение, тянусь другой рукой к раме, но не достаю и опрокидываюсь назад.
Юдин кричит моё имя нечеловеческим голосом. А для меня всё происходит словно в замедленной съёмке, но стоит ногам оторваться от подоконника, как всё, наоборот, начинает происходить в ускоренном темпе. Юдин свесившийся с вытянутой рукой из окна, ветер, боль и темнота.
Глава 27
Ещё не бодрствую, но уже и не сплю. Сознание только- только проясняется. Складывается впечатление, что за окном утро или даже день в полном разгаре: через прикрытые веки к глазам пробивается свет. Лекарством несёт, как будто кто-то разлил валидол. Видимо, аптечный ящик, что принесла Анна, воняет. Как только сползу с постели, сразу закрою крышку и проветрю комнату.
Так понимаю, дала маху и продрыхла целую вечность, поэтому и ощущаю себя разбитой корягой. От пересыпа порой гораздо хуже себя чувствуешь, чем от недосыпа: после слишком долгого отдыха организм никак не может собраться и голова чумная. Кстати, насчёт головы, вроде бы вчера ничего алкогольного не пила, а черепушка раскалывается, словно два литра вина вылакала и гадкий привкус во рту совместно с жаждой – тому подтверждение.
Докатилась, наклюкалась и даже об этом не помню.
Странно, раньше никогда не замечала, что звуки с трассы долетают до дома Рената, а сейчас сигналы и рокот автомобилей такие чёткие и громкие, что кажется, они под окном по газану гоняют.
– Елена Станиславовна, в седьмой палате больному нужна утка, – откуда-то из-за стенки послышался женский голос.
Ого у кого-то непруха, гадить в данное приспособление, так понимаю, ещё то несказанное удовольствие.
Что?! Какие утки с больными? Какая палата?
А я где?!
События вчерашнего вечера вихрем закружились в голове. Мы с Ренатом в постели. Ругаемся. Угрожает. Смеюсь. Подоконник. Пальцы соскальзывает с откоса. Падаю. Лицо Юдина в ужасе. Вытянутая рука из окна.