Пленница
Шрифт:
— Я напутала мисс Ивенс.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Вам совершенно нет дела до других, правда? — Вид у неё был изумлённый. — Вам не приходило в голову, что мисс Ивенс пытается заработать себе на жизнь, и единственное, почему ей может захотеться учить такого неприятного ребёнка, как вы — это нужда.
— Я неприятная?
— Очень. Но если вы научитесь думать не только о себе, но и о других, то станете немного лучше.
— Вы мне не нравитесь!
—
— Так что вы уедете, да?
— Возможно. Вы ведь не думаете, что кому-то может захотеться остаться учить вас?
— Почему бы и нет?
— Потому что вы недвусмысленно заявили, что не хотите учиться.
— Ну и что из того?
— Это показывает, что вы не уважаете знания, а так думают только тупицы.
— Так я — тупица?
— Приходится заключить, что да. Конечно, вы можете измениться. Знаете, что я вам скажу? Почему бы нам не заключить перемирие?
— Как это?
— Давайте поставим условия. Мы посмотрим, не понравится ли вам, как я учу, и готовы ли вы учиться. Если нет, я уеду, и вы можете получить новую гувернантку. Вам не придётся ломать голову, придумывая, чем бы мне досадить. Давайте подойдём к этому, как люди цивилизованные, без всех этих ребяческих выходок.
— Хорошо, — согласилась Кейт. — Пусть будет перемирие.
— Тогда идите спать. Доброй ночи.
Она остановилась у двери и сказала:
— А всё-таки в доме есть привидения. Здесь произошло убийство… не так давно.
— Не в доме.
— Но это был Отькин брат. Одного убили, а другой убежал. Они все были влюблены в мою мать, пока она не вышла за Отьку.
Она была девочка наблюдательная и сразу заметила перемену во мне. Вернувшись, она уселась на мою кровать.
— Что вы можете об этом знать? — спросила я. — Вас в то время в доме не было.
— Да, я сюда переехала, когда моя мать вышла за Отьку. А до этого мы жили у деды.
— У кого?
— У моего дедушки. Сейчас он переехал во Вдовий дом. Когда мать вышла замуж. Надо было, чтобы дом у него был получше — ведь он отец дамы из поместья. Да деду и так не нравилось жить в маленьком коттедже. Он на самом деле — очень важный джентльмен. Он — майор Даррел, а майоры — очень важные. Они выигрывают сражения. Раньше мы жили в Лондоне, но это было очень много лет тому назад. А потом мы переехали сюда, и всё переменилось.
— Вы должны были знать их всех: и того, которого убили, и того, который скрылся.
— Я их знала… немного. Они все были влюблены в мою мать. Деда над этим смеялся. Он был ужасно доволен: ведь когда она вышла за Отьку, мы переехали из коттеджа. Но сначала была вся эта суматоха. А потом Космо убили,
— А вы думаете, что-то случилось?.. О чём не знают?
Кейт бросила на меня хитренький взгляд. Я плохо ее понимала. Возможно, она просто меня дразнила. Я выдала свой интерес, и она это заметила. Она уже должна была догадаться, что меня очень интересует это убийство.
— Я ведь там была, — ответила Кейт. — Я помню. Я была с дедой… а моя мать — наверху. Кто-то — один из грумов из Пэрриваля — встал у двери и сказал: «Мистера Космо нашли застреленным. Он мёртв». Деда сказал: «О Боже!» А говорить «О Боже!» не положено — даже в Библии об этом написано. А потом деда поднялся наверх к матери, а мне идти не разрешил.
Я попыталась найти какие-то уместные слова — но ничего не смогла придумать.
— Вы верхом умеете ездить, Крэнни? — вдруг невпопад спросила она.
Я кивнула.
— Вот что я вам скажу. Я отвезу вас в Биндон Бойз… на место преступления. Вам это понравится, правда?
— Вас слишком занимает это преступление. Всё уже позади. Может, когда-нибудь мы туда и поедем, — проговорила я.
— Хорошо, — ответила она, — замётано.
— А теперь, — повторила я, — доброй ночи.
Она ухмыльнулась, подхватила свою простыню и ушла.
Я долго лежала без сна. Я приехала учить Кейт, но, похоже, она тоже может кое-чему меня научить.
* * *
Кейт давно решила, что гувернанткам надо доставлять как можно больше неприятностей, чтобы они вынуждены были увольняться. Так она получала свободу на то время, пока ей искали следующую, и тогда она снова принималась за тактику выживания.
Я не походила на всех остальных, главным образом потому, что она ощущала, что я не держусь за своё место. Это давало мне некоторое преимущество.
Я убедилась в том, что девочка может помочь мне в моём расследовании, и, кроме того, мне хотелось помочь тем несчастным гувернанткам, которые страдали до меня, и в особенности тем, которым предстояло страдать после. Мне хотелось привить Кейт хоть немного доброты. Как это ни странно, я не считала её безнадёжной. Мне казалось, с ней произошло что-то, что сделало ее чёрствой, и меня не оставляло чувство, что её можно изменить.
На следующее утро, к моему изумлению, она оказалась в классной комнате вовремя.