Пленник (Чужая вина)

Монк Карин

– Что же, я не вижу вреда в том, что ваша горничная нанесет ему визит, – согласился комендант Томсон.

– Вот и хорошо. – Мисс Макфейл снова взглянула на мальчика: – Позволь представиться. Меня зовут Женевьева Макфейл, и я хотела бы с тобой поговорить.

– Я ничего не крал! – выпалил Джек.

– Меня это не интересует.

Мальчик взглянул на даму с удивлением, но тут же изобразил равнодушие.

– Тогда что же вам от меня надо?

– Я живу в Инверари в одном доме вместе с детьми, которые, как ты, пережили трудные времена…

– Я не

ребенок, – перебил мальчик.

– Ах, прости. Конечно, не ребенок. Тебе, должно быть, лет пятнадцать, верно?

Юноша кивнул:

– Да, около того.

Покосившись на коменданта, женщина сказала:

– Меня интересует вот что, Джек. Может, вместо тюрьмы ты захочешь перебраться ко мне? Что ты об этом думаешь?

Джек пристально взглянул на собеседницу и пробурчал:

– Имеете в виду – как слуга?

– Нет-нет, – поспешно ответила мисс Макфейл. – Но у тебя, конечно же, будут свои обязанности, как и у всех остальных.

Джек поморщился:

– Что за обязанности?

– Ты должен будешь помогать на кухне, заниматься уборкой, стирать белье: в общем, делать все, что требуется в домашнем хозяйстве. И еще тебе придется каждый день какое-то время отдавать учебе, то есть читать, писать и считать. Ведь ты не умеешь читать?

– Обхожусь и без этого.

– Не сомневаюсь. Но я надеюсь, Джек, что учеба пойдет тебе на пользу. Так как, согласен?

Джек с минуту молчал, потом спросил:

– А я смогу уходить и приходить, когда захочу?

– К сожалению, нет. Если ты решишь жить со мной, ответственной за тебя буду я. Поэтому я всегда должна буду знать, где ты находишься. Более того, твой день будет подчинен расписанию, так что ты не сможешь делать все, что тебе вздумается. Но могу заверить: такая жизнь тебе понравится гораздо больше, чем в исправительной тюрьме. У меня тебя будут хорошо кормить и заботиться о тебе. Все, кто перебрался ко мне жить, очень этим довольны.

– Отлично, – кивнул Джек. – Согласен.

«Слишком уж быстро он согласился», – подумал Хейдон. Для него было очевидно: мальчишка решил, что поехать к этой мисс Женевьеве Макфейл бесконечно приятнее, чем подвергнуться порке и провести несколько лет в тюрьме. Было очевидно и другое: когда он оденется у нее потеплее и сытно пообедает, то сразу сбежит – сбежит на следующий же день и при этом непременно украдет все, что сможет. Хейдону хотелось поговорить с мальчиком наедине, хотелось объяснить, какая редкостная удача ему улыбнулась, так что…

– А вы можете и его взять? – Джек мотнул головой в сторону Хейдона.

Хейдон с удивлением уставился на юношу.

– М-м… боюсь, что нет, – ответила Женевьева, потупившись.

Юноша вздохнул с явным сожалением. Хейдон мысленно усмехнулся; похоже, парень не очень-то хорошо оценил ситуацию – ведь этой даме был известен приговор: виселица за убийство. Подобный приговор вряд ли мог служить рекомендацией…

– Отлично! – воскликнул Томсон. – А теперь, мисс Майкфел, давайте вернемся в мой кабинет и оформим документы, хорошо? – Комендант просиял и провел ладонью по бороде.

«Ах

вот оно что…» – догадался Хейдон. Оказывается, мисс Макфейл освобождает Джека в обмен на какую-то плату. Правда, драгоценностей на ней не было и даже плащ был недорогой и поношенный. Впрочем, не имеет значения. Что бы она ни заплатила за сомнительное удовольствие взять к себе голодного, лживого и вороватого мальчишку, было абсолютно ясно: она допускает ошибку. Хейдон нисколько не сомневался в том, что Джек воспользуется ее добротой, а потом сбежит. И ему стало грустно, потому что в этом случае и мальчишка, и дама прогадали бы.

Комендант Томсон направился к выходу, но прелестная мисс Макфейл замедлила шаги и, обернувшись, сказала:

– Я пришлю к вам свою горничную, как только смогу. Может, у вас есть какое-нибудь особенное пожелание?

– Не спускайте с парня глаз, пока не удостоверитесь в том, что он у вас останется. Иначе сбежит на следующее же утро.

Ее темные глаза расширились. Очевидно, она ожидала, что он попросит что-то для себя – виски, например, или какое-нибудь кушанье.

– И еще… – продолжил Хейдон.

Она молча кивнула.

– Мне очень хотелось бы, чтобы вы поверили мне. Я невиновен. Я не убийца…

Надзиратель презрительно фыркнул:

– Все вы, убийцы, одинаковы. Каждый хочет, чтобы люди считали его невинным как дитя. Особенно перед тем, как шею захлестнет веревка.

– Почему для вас это так важно? – Женевьева даже не взглянула на тюремщика.

– Просто… важно, вот и все, – ответил Хейдон. – Так поверите?

Она с минуту молчала, потом проговорила:

– Боюсь, я не знаю материалов вашего дела, сэр. Не знаю, потому и не могу судить. – В ее голосе слышалось раскаяние, словно она предпочла бы сказать, что верит ему.

Хейдон вдруг почувствовал ужасную слабость.

– Да, конечно… – Он закрыл глаза.

– Идемте же, мисс Макфейл, – сказал комендант Томсон, стоявший у двери. – Давайте все закончим побыстрее.

– Моя горничная что-нибудь для вас приготовит, – продолжала Женевьева.

– Я не голоден. – Хейдон невольно поморщился.

– Ну… тогда она сделает все, что сможет. Сделает так, чтобы вам было удобнее!

– Благодарю вас.

Она несколько мгновений медлила, стоя у двери, словно хотела еще что-то сказать. Наконец, так ничего и не сказав, ушла, оставив его проводить последние часы жизни в темноте и одиночестве.

– Контракт такой же, как и прежде. За исключением, конечно, приговора. – Комендант Томсон положил на стол лист бумаги. – Я уверен, здесь все в порядке. – Вы ведь…

– Не сомневаюсь, что в порядке, – перебила Женевьева. – Но если я подпишу, не читая, то, наверное, подам плохой пример. Всегда надо как можно внимательнее прочесть документ, а уж затем ставить свою подпись, понятно? – Она выразительно взглянула на Джека, потом принялась изучать контракт.

– Что, парень, сегодня у тебя удачный день, а?.. – Комендант Томсон попытался заполнить неловкую паузу, однако Джек промолчал.