Пленник гибнущего мира

Смородин Кирилл

Вот и оставалось только терпеть.

– Мне не нравится, как ты работаешь, – заявил погонщик. Он растягивал слова, наслаждался. Как всегда. – Медленно, лениво. Шкурник не должен быть таким. Если бы ты старался, то убил бы за эту Стёску больше ростков. А теперь они останутся и породят новые. Еще несколько шагов земли будут отравлены. Ты ведь знаешь, чем это грозит? Отвечай.

– Знаю, – ответил Андрей. Он и правда знал – ответ возник в голове: – Из отравленной земли появляются новые побеги и Пожиратели.

– Именно, – все

так же манерно подтвердил Фрон. – А Пожиратели – наши главные враги, тебе известно и это. Следовательно, ты помогаешь нашим врагам. Согласен?

Андрея окатило холодной волной отчаяния. Фрон загонял его в угол. Просто так, для развлечения. Если возразить, погонщик накажет Духова за «сопротивление представителям власти». И одной плетью-огневухой не обойдется. Если согласиться – все понятно и так…

– Ладно, – вновь, с нотками торжества, заговорил карлик. – Вижу, ты в штаны от страха напустить готов. Какой из тебя помощник Пожирателей? Спишь на ходу – вот и вся беда. Поворачивайся и подставляй спину. Плеточка должна тебя разбудить.

Отчаяние сменилось напряжением. Андрей повернулся, мимоходом поправив шлем, наклонился и уперся ладонями в колени.

К посвистыванию самохода прибавился треск. Это в короткой трехпалой руке появилась плеть-огневуха.

– Ты заработал пять ударов, – проскрипел Фрон. – Постарайся не визжать. Отвлечешь других Шкурников – замедлишь работу. И опять, – он мерзко хихикнул – даже, скорее, квакнул, – поможешь Ползучему Бору и Пожирателям. А тогда, уж поверь, наказание будет пожестче. Плеточку мою будешь со слезами вспоминать.

Напряжение росло. Пять ударов – это немало. В прошлый раз – какой, к чертям, прошлый раз?! – Духову досталось три, и он чудом не потерял сознание. А потом долго ходил, не в силах распрямиться.

Опять воспоминания о том, чего не было и быть не могло… Это пугало не меньше, чем предстоящее наказание.

«Давай! – мысленно обратился к Фрону Андрей. Плеть-огневуха, «плеточка», как называл ее погонщик, трещала, но удара все не было. Ожидание становилось невыносимым. Пальцы впились в колени так, что стало больно, даже несмотря на толстые защитные штаны. – Бей! Чего тянешь, гад?!»

Духов знал, что Фрон сейчас наслаждается. Многие, кого Азэс-Покровитель наделил Умениями, чувствовали людские страх, боль, растерянность, отчаяние, досаду, ярость. Эти ощущения не придавали Фронам сил, но служили лакомством. Так что карлик-погонщик ударит, только насытившись.

Треск стал громче. В воздухе засвистело – и спина вспыхнула болью. Под кожей словно возник огромный и толстый, ощетинившийся сотнями острых иголок и шипов, червь. Он извивался, корчился, рвался на свободу. Голову наполнило болезненным гулом. Глаза были готовы лопнуть.

«Терпи!» – приказал себе Андрей. Он не издал ни звука.

Но это был только первый удар.

Второй довел поселившегося под кожей червя до бешенства. Однако Духов и его принял молча.

Только еще сильнее стиснул колени – казалось, они вот-вот затрещат под одеревеневшими пальцами.

– Та-ак, – скрипуче протянули сзади. Фрон был удивлен и растерян. Он явно не ожидал, что молодой, сопливый Шкурник, который «в штаны от страха напустить готов», снесет две плети-огневухи, не издав ни звука. – Шутки в сторону, пришла пора для настоящего наказания.

Погонщик не соврал. Третий удар оказался сильнее предыдущих, и Андрей застонал. Спина пылала. Червь распался на несколько маленьких червяков – те осатанело метались под кожей.

«Терпи! – мысленно повторил Андрей. Он вдруг почувствовал злость оттого, что дал слабину. Растерянность Фрона после двух ударов придала сил – а сейчас они ушли. – Не доставляй этому уродцу лишнюю радость».

Не помогло. Когда карлик ударил в четвертый раз, колени подогнулись, и Духов упал на четвереньки. А Фрон снова заквакал. Радостно, ощущая собственное превосходство.

– Ну-ка вставай, – приказал он. – Ты заслужил наказание – и нечего теперь передо мной ползать, будто Гнилец.

«Никто и не ползает!» – Андрея трясло. Жутко болела спина, ноги и руки отказывались повиноваться.

Но он все равно встал. Занял прежнюю позу и напрягся в ожидании последнего удара.

Погонщик не заставил долго ждать. Андрей взвыл и вновь упал. На этот раз не на четвереньки: он просто распластался по земле, готовый вот-вот потерять сознание.

Может, забытье стало бы спасением, хотя бы на несколько минут. Но Духов так и не отключился. Он по-прежнему чувствовал страх, растерянность, гнилую вонь дыши-зелья и адскую боль в спине. Наверняка на ней сейчас пять длинных, налитых кровью полос.

«Нет, – тут же возразил внутренний голос. – Ты знаешь, что это не так».

Андрей действительно знал – хоть и не понимал, откуда: спина цела и невредима. Конечно, она болит так, словно сверху положили лист раскаленного металла, но на коже нет ни царапины. Плеть-огневуха, созданная Умениями Фронов, призвана лишь причинять боль, но не калечить. Шкурники нужны Степной Обители. Очень нужны.

«Но обращаются с нами, как со скотом», – подумал Духов. Он дышал глубоко и размеренно, несмотря на отвратный запах, наполнявший шлем, – надеясь, что это поможет унять боль. А в голове вновь открылся краник с ложными воспоминаниями.

Да, со Шкурниками обращались, как со скотом. Им досталось место между отбросами общества – преступниками, юродивыми, попрошайками – и обычными людьми, живущими на внутренних витках Степной Обители. Шкурники были почти рабами, живущими в тесных кельях внешнего витка, обязанными бороться с порослью Ползучего Бора, дышать дрянью, приготовленной зельеварами, и отравленным воздухом проклятого леса. И работать, работать, работать, молясь, чтобы поблизости не оказалось Извергов и уж тем более Пожирателей.