Пленник страсти (Боваллет, или Влюбленный корсар, Доминика и Бовалле, В омуте любви, Испытание любовью)
Шрифт:
Сэр Николас встал, развязывая шнуровку одежды.
— Нам не повредит только новое путешествие, в которое мы, бездельник, и отправимся сразу, как только «Рискующий» будет готов выйти в море.
Лицо Джошуа вытянулось.
— В самом деле, хозяин? Проницательные голубые глаза на мгновение задержались на его лице.
— Оставайся дома, разве я тебя принуждаю? В этот раз я пускаюсь в крайне опасное предприятие.
— Тем больше у вас причин взять меня с собой, — ответил Джошуа свирепо. — Если вы опять уезжаете, конечно, я буду сопровождать вас. — Он взял с кровати камзол и недовольно нахмурился. — Это все шутки, хозяин. Я всегда буду при вас, чтобы приглядывать за вами. Не могу сказать, что новое странствие слишком привлекает меня, но я без всяких сомнений
— Верный последователь Руфи [54] , — сказал сэр Николас ветрено.
Несколько минут спустя он сходил по лестнице вниз, чрезвычайно элегантный в своем камзоле французского покроя. Чулки из розового шелка выгодно подчеркивали прекрасную линию его ног, подвязки с розетками были пышно завязаны пониже колен. Милорд Боваллет, сторонник более пышной моды, назвал это передразниванием итальянцев и неодобрительно нахмурился.
Милорд и миледи ожидали Николаса в зимней гостиной, где на раскладном столе был накрыт ужин. Сэр Николас подошел к ним, блистая пышностью наряда, и поставил перед миледи небольшую шкатулку.
54
Руфь — в Библии преданная и любимая сноха Ноэмини, последовавшая за ней в несчастье. Имеются в виду следующие слова Руфи: «Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но, куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить… И где ты умрешь, там и я умру и погребена буду» (Книга Руфь, 1, 16-17).
— Испания платит дань вашей красоте, Кейт, — сказал он, лукаво взглянув из-под ресниц на старшего брата, сидевшего с недовольной гримасой на лице.
Миледи прекрасно знала, что она найдет в этой шкатулке, но для приличия притворилась удивленной.
— Неужели, Николас, вы что-то привезли мне? — подняла она водянисто-голубые глаза.
— Несколько безделушек, не более того. В моем багаже лежит еще отрез китайского шелка, из которого вы сможете сшить себе платье или что-нибудь в этом роде.
Миледи открыла шкатулку и сжала руки в жесте немого восхищения.
— О, Ник! Рубины! — ахнула она, почти с благоговением поднимая длинное ожерелье из драгоценных камней. Она подержала украшение в руках, с сомнением глядя на Жерара. — Посмотрите, милорд! Николас делает мне королевский подарок.
— Угу, — мрачно проворчал милорд.
— Значит, мне не следует принимать это, дорогой супруг?
— Вот глупости! — бодро произнес Николас, взял ожерелье и быстро набросил его на худую шею миледи. — Немало подобных побрякушек я привез для королевы. Будьте уверены, она-то не откажется от них. Так что не бойтесь.
— Я уверена, — проговорила миледи, воспрянув духом, — то, чем не побрезгует ее величество королева, мне можно надевать без страха.
Жерар сел во главе стола.
— Поступайте так, как вам угодно, мадам, — басом сказал он.
Ужин, как обычно, прошел в молчании, но когда на столе появились сладости, а перед милордом вино Гиппократа, разговор возобновился. Милорд ополоснул пальцы в золоченой чаше, которую с поклоном подал ему лакей, и заговорил более сердечно.
— Что же, Николас, ты еще ничего не рассказывал о своих планах. Ты собираешься остаться дома?
— Признайтесь, брат, вы чувствуете себя свободнее, когда меня нет дома? — хитро спросил Николас, наливая вино в стоящий перед ним бокал тонкого венецианского стекла.
Жерар позволил улыбке показаться на его серьезном лице.
— Нет, не обвиняй меня. Ты бездумный… бродяга, но я ничего подобного не говорил.
— Ты хочешь сказать — головорез?
— Как знаешь, — милорд улыбнулся шире.
— Ох, нет, я надеюсь, вы оба в трезвом рассудке, — проговорила миледи с дрожью в голосе. — Прошу вас, не надо таких резких слов. Вам ведь уже лет тридцать пять, верно?
— Господи помилуй, неужели мне уже столько? — вскричал Николас, пораженный. Он поднял бокал и посмотрел вино на свет. Похоже было, что он
— Пора тебе уже покончить со всеми этими странствиями по морям и океанам, — сказал милорд.
Боваллет быстро взглянул на него, в глазах его мелькнула усмешка. Затем он опять вернулся к созерцанию своего вина.
Миледи поднялась.
— Вам так много нужно сказать друг другу. Когда наговоритесь, найдете меня в галерее. — Боваллет встал, чтобы открыть ей дверь. Проходя мимо, миледи протянула руку и слабо улыбнулась. — В самом деле, я надеюсь, вы послушаетесь милорда, Ник. Мы будем очень рады, если вы останетесь дома.
В ответ Николас поднес пальцы к губам, но не сказал ни «да» ни «нет». Женщина вышла, и он закрыл за ней дверь.
Милорд немного отодвинул свой стул от стола, сел посвободнее и налил себе еще вина.
— Садись, Ник, садись! Расскажи мне, наконец, что у тебя на уме. — Он только сейчас заметил насмешливое выражение на лице брата и почувствовал легкое беспокойство. Не было сомнений — Ник замышлял очередное безумие.
Сэр Николас тоже чуть развернул свое кресло, уселся удобнее и перекинул ногу через подлокотник. Пальцы его согнулись вокруг ножки бокала, другая рука стала тихо теребить шарик с благовониями.
Милорд кивнул и улыбнулся.
— Как я вижу, ты никак не отделаешься от своей привычки крутить ароматический шарик. Насколько я помню, это никогда не предвещало ничего хорошего. Память мне еще не отказывает, а? — Он выпил вино и поставил стакан на стол. — Тридцать пять лет! Да, миледи права. Тебе уже тридцать пять лет, а ты все еще шатаешься по свету. Зачем, Ник?
Боваллет пожал плечами.
— Да чтобы привозить Кейт рубины! — отпарировал он.
— Вот это мне и не нравится. И я не собираюсь скрывать это от тебя. Все это хорошо, когда речь идет о Хокинсе или Дрейке, но я напомню тебе, Ник, что ты мой наследник. Тебе вполне хватило бы и одного большого путешествия [55] …
55
Большое путешествие — путешествие по континентальной части Европы в XV — XIX веках, модное среди состоятельных молодых англичан. Путешествие завершало образование истинного джентльмена и при тогдашнем состоянии средств передвижения занимало обычно два или три года.
— Нет, брат, — запротестовал сэр Николас. — Во время моих путешествий я выучился владеть оружием у самого великого Карранцы в Толедо! Оставь мне хоть это.
Милорд был раздражен, но скрывал свое неодобрение.
— Пустые амбиции, Бог свидетель! Все эти поединки варварской рапирой не что иное, как изобретение самого дьявола. Наших отцов устраивал простой бой мечом и щитом.
— Но это уже не устраивает нас, — сказал Боваллет. — Хотя я вполне одержу над тобой верх, сражаясь мечом и щитом, Жерар. Полагаю, я еще не совсем забыл, как это делается. Хотя бы из деликатности, уступи мне рапиру! — Он проделал воображаемый выпад. — Ты спрашиваешь, чему я научился и что приобрел за время моих скитаний? Разве не я сидел у ног Карранцы, разве потом не разыскал в Венеции самого Мароццо? Да, он был уже стар, но он мог еще показать несколько приемов. Но нет, ты же не признаешь итальянцев! Тебе бы следовало прочитать его книгу «Орега Nova» [56] в которой он подробно останавливается на применении «аsо» и «dritto filo» [57] . Ничего хорошего, говоришь ты? Так покажи мне человека, который превзойдет меня, орудуя рапирой или кинжалом!
56
Opera Nova — новое искусство (итал.).
57
Фехтовальные термины — обвод и обманный выпад.