Пленники Генеллана (том I)
Шрифт:
Честену снилась вода: она капала, сочилась, текла, бурлила, ревела и грохотала — сон оборвался, словно кто-то вспугнул его, и исчез, оставив вкус, прохладу и аромат влаги. Он очнулся, разлепил спекшиеся веки. Голова болела, буквально раскалывалась. Вода! Он высунул язык и лизнул стекавшую по щеке струйку. Сорвал с головы берет и крепко сжал, выдавливая в рот соленые капли.
Откуда она взялась? Макартур? Нет, Мак ранен! Где же он? Честена охватила паника. Неужели капрал свалился в какую-нибудь расщелину? Сознание понемногу прояснялось. Честен заметил, что цветы и колючки не смяты. А это что такое? Чаши, две пустые и две, до краев наполненные водой.
Он поднес чашу ко рту, боясь расплескать, сделал первый неуверенный глоток, впился в нее, жадно втянул в себя свежий, чистый, прохладный бальзам. И захлебнулся… закашлялся. Тяжело дыша и сплевывая, Честен еще раз оглянулся по сторонам и только после этого опустошил сосуд. Потом взглянул — уже внимательнее — на саму чашу. Простая и безыскусная… из глины. В его ладонях она казалась хрупкой и миниатюрной. Честен с любопытством покрутил ее в руках, но не обнаружил ничего, что давало бы хоть какой-то ключ.
Он взял вторую чашу и выпил до дна, медленнее, смакуя, но все еще жадно. Обнюхал воду, как это делают с чем-то незнакомым. Теперь его охватил стыд за то, что он так безответственно поддался чувству жажды. Потом осмотрел бутыль, закрытую пробкой из мягкого дерева. Запах ничего ему не напоминал. Честен наклонил бутылку, и густая, прозрачная, с янтарным оттенком жидкость лениво выползла на палец. Он лизнул каплю. Сладкая! Просто живая энергия! Матрос запрокинул голову, и чудесная липкая субстанция потекла в рот. Облизав губы, Честен опустил пустую посудину и только тут заметил вторую бутыль. На этот раз воля и предусмотрительность одержали верх, и он со вздохом сунул сосуд в карман комбинезона и застегнул молнию — вещественное доказательство.
Подзарядившись, он встал и еще раз окликнул Макартура. Ответ прозвучал почти сразу же, но это было лишь эхо. Он крикнул еще раз, не так громко, потом еще, но уже совсем тихо, едва слышно. Взглянул на уходящую вверх тропу. Сделал несколько неуверенных шагов — тишина. Опустился на землю и закрыл глаза. Солнце снова стало пригревать, подтолкнув к действию. Честен напялил берет и поднялся на ноги, не забыв прихватить пустую бутылку. Поднявшись на вершину, он обнаружил еще одну бутыль с медом и без сожаления расправился с ней, разумно решив, что две улики ему ни к чему.
Итак, вот оно, плато. Порывшись в памяти, изрядно пострадавшей от жары и голода, Честен припомнил инструкции Буккари. Все еще пребывая в состоянии нерешительности, он выбрал направление и тронулся в путь через каменистую пустыню, оглянувшись через плечо в отчаянной надежде увидеть друга.
Потерявшего сознание чужака перенесли под водопадом в горло туннеля. Через несколько метров проход закончился, выведя охотников на террасу, расположенную в глубоком вертикальном разломе. Пятиугольная платформа, поддерживаемая системой блоков, ворот и шкиверов, заполняла горизонтальное пространство излома и была всего-навсего лифтом.
Погрузив безжизненное тело на платформу, охотники привели в действие систему, и лифт мягко опустился на более низкий уровень, где свою ношу уже ждала колесная повозка. Старейшина с отличительными знаками садовника наблюдал за погрузкой. Охотников сменили ученики, укатившие коляску. Возбужденные стражи еще некоторое
Пройдя несколько уровней, лифт наконец-то остановился на конечной станции, хотя до реки еще оставалось несколько десятков метров. Коляску втащили в следующий коридор и покатили по туннелю. Обитатели скал, сгрудившиеся у стен, с любопытством наблюдали процессию. Опустившись еще на несколько уровней, они достигли нижнего. Здесь пещеру заполняли теплые и густые клубы пара, а где-то совсем рядом журчала невидимая река.
ГЛАВА 16
ВОССОЕДИНЕНИЕ
Было еще темно, когда Буккари проснулась. Немного полежав, поняла, что уснуть уже не удастся, вылезла из спального мешка, захватив ботинки и одежду, и выбралась из палатки, которую делила с Ли. Сырой и прохладный утренний ветерок просочился под термальное белье, и Буккари поежилась. Она присела на корточки у костра, где еще тлели угли, подбросила хвороста: мокрые от росы ветки зашипели, но пламя занялось, разбежалось огненными языками, она подбросила еще две охапки — костер запылал вовсю, посылая волны тепла. Отступив на пару шагов от пышущей жаром пирамиды, лейтенант повернулась спиной, с наслаждением чувствуя, как из усталого тела уходят холод и беспокойство. В безлунном небе сверкали бриллиантовые ожерелья созвездий, подмигивали и танцевали звезды; казалось, огромное, роскошное платье из черного бархата, усеянное блестками, плывет над ней в неуловимом ритме не слышимой ею мелодии.
Согревшись, она присела на вязанку дров, спиной к огню, и принялась зашнуровывать ботинки. Какое-то движение привлекло ее внимание — клапан палатки Шэннона шевельнулся, из нее наружу высунулась и тут же исчезла рука, а следом появился и человек. Фигура выпрямилась, голова повернулась вправо, потом влево… Да это же Доусон! Младший офицер накинула капюшон, застегнула молнию комбинезона и осторожно направилась к своей палатке. Путь ее лежал мимо костра. Буккари отвернулась, но Доусон заметила ее и без колебаний подошла.
— Доброе утро, лейтенант, — шепнула она и присела рядом, наклоняясь к огню. Лицо ее показалось Буккари усталым, но глаза сияли.
— Доброе утро, Доусон, — ответила Шал, не зная, какаю тактику избрать: рассердиться или показать безразличие, хотя чувствовала другое — зависть.
Утро выдалось тихое и холодное, палатку покрыла тонкая корочка мороза. Татум выкатился из мешка, ожидая увидеть край плато и далекий пейзаж. Вместо этого — стена тумана, но не сплошная, а сплетенная из отдельных, мягко струящихся вверх потоков. Клочки этого нежного прохладного пара плыли у него над головой, поднимаясь и таинственно растворяясь в небе. Неподалеку топтался Пети, ему выпала утренняя смена. На востоке вставало солнце, его еще слабые лучи с трудом пробивали сероватый занавес. Татум обернулся — из мешка выползал Джонс.