Пленники Пограничья
Шрифт:
Наездница была права, шестую волну ждать явно не стоило. По колено в воде мы ринулись к лодке, дядя Саня с трудом удерживал цепь. Каменные ручищи Марии втащили нас с Анкой внутрь лодки, мы вдоволь покатались по твердому колючему дну, стукнулись головами с тетей Бертой и вместе расхохотались. Мы хохотали, все никак не могли остановиться, а Саня и Мария гребли, наваливаясь, упираясь ногами в выдолбленные внутри лавки, а потом вдруг стало тихо, и в тишине дядя Эвальд произнес:
— Вот вам следы Кинг Конга!
Тогда я выглянул наружу и совсем недалеко увидел железные ворота. Просто мы раньше находились слишком близко, а с
Вокруг шумели и рычали малиновые водовороты, но прилив уже закончился, море пошло на спад. Лучше бы дядя Эвальд не обращал внимания на отметины чужих зубов, потому что я теперь непрерывно думал, какого размера должно быть животное, если челюсть у него раза в два шире, чем у гиппопотама.
А потом сочащаяся влагой неровная стена утеса поползла вверх, и перед нами открылся перекошенный зев пещеры. А из пещеры, перекрывая ароматы йода, соли и гниения водорослей, приторно запахло смертью.
Я никогда не вдыхал его дух, но сразу догадался. По сравнению с ним клыкастые морские твари были всего лишь дрожащими пиявками. Эти пещеры навещал Тот, кого не называют.
Еще месяц назад я считал существование демонов детской сказкой.
Сегодня мне предстояло самому вызвать Большеухого.
Глава 12
ДВОЕ В КЛЕТКЕ
В третий раз он проснулся утром.
Наконец-то, прошлое разгладилось, и каждый отдельно болтавшийся час занял свое место. Старший даже испытал минутное облегчение; раньше он и не подозревал, насколько это печально — потерять память.
— Очухался, красавец? — произнес неприятно-тонкий, знакомый до зубной боли голос.
Старший скосил глаза, и сразу же скрутило живот.
— Ага, узнал, ешкин кот! — дребезжащим смехом откликнулся посетитель, бровастый толстяк в белой рубахе и мятых, обсыпанных крошками брюках. — Засекай, как мир тесен. Говорили тебе — не фиг бегать, так и так дорожки пересекутся…
Сергей Сергеевич был не в меру оживлен и изо всех сил излучал неуставную доброжелательность. Старший вспомнил последнюю встречу, когда доблестный жирняк, прячась за спины десантников, приказывал им не церемониться и прикончить мальчишку…
Значит, он не погиб в тайге; а Маркус был уверен, что Тхол уничтожил всю живность под скалой. Хотя удивляться тут особо нечему! Таких подлых гнид, как Эсэсович, никакая пуля не берет…
Старший лежал, пристегнутый наручником к узкой койке, а его персональный враг сидел на узком венском стуле и вытирал платочком вспотевший лоб. Потом он бережно убрал платочек в карман, о чем-то задумавшись. Валька поводил глазами. Было очевидно, что вторично сбежать ему не позволят. В этот раз не было на ладони спасительного офхолдера, да и кровать не потащишь за собой. Он убедился, что почти не ошибся в своих предположениях во время вечерних пробуждений. В комнате была одна дверь без ручки и два окна. Одно окно, с совершенно черным непрозрачным стеклом, тянулось позади кровати. Стекло другого окна, толстое, мутно-коричневое, тем не менее, пропускало на серый линолеум солнечный свет, но толстые прутья решетки нарезали его на косые прямоугольники, словно проверяя, нет
Глаза пленника волей-неволей возвращались к самому неприятному предмету обстановки. Перед окном примостился металлический передвижной столик на колесиках. Верх столика прикрывало вафельное белое полотенце, и непонятно было, что там, под полотенцем, лежит. Валькино воображение мигом нарисовало щипцы для вырывания ногтей, скальпели и зазубренные ножички.
Обострившееся чутье подсказывало Старшему, что за их диалогом в клетке наблюдают еще несколько человек. Соратники Сергея Сергеевича с трепетом ждут итогов переговоров. Старший представлял себе, как они замерли по ту сторону темного стекла, напружинив лодыжки и подрагивая от охотничьего возбуждения кончиками носов. Зачем-то он был до крайности нужен этим Сергеям Сергеевичам, и вряд ли — прикованный к койке.
…Он вспомнил, как старший охраны, чернявый Саша, помахал ему из-за турникетов, а Лукас по очереди пожал руки всем шестерым телохранителям. Бледный мужик с рыхлым носом, в форме, положил на стойку раскрытую ладонь, ожидая, когда в нее вежливо всунут паспорт. Перед этим ментом, или кто он такой, Валька испытывал непонятную робость, хотя документы были в полном порядке и человек за стойкой не сделал ему ничего плохого. Он мазнул вялым взглядом по валькиной прическе, несколько раз перевернул новенький британский паспорт, сунул его в какую-то щель, вернул и потерял к пассажиру всякий интерес.
Потом они долго передвигались между полупрозрачными ширмами по каким-то закоулкам, снова вытряхивали из карманов мелочь, показывали пряжки и телефоны, Лукаса даже заставили снять ботинки и поводили вокруг них специальным приборчиком. Возможно потому, что Лукас прикупил невероятно крутые ботинки, на высоких каблуках, из плетеной кожи, с красивыми железными пряжками сбоку. Но и в ботинках ничего опасного для самолета не нашлось, потому что оба ножа и даже отравленные стрелки Лукас сдал в багаж, а огнестрельное оружие ему должны были доставить встречающие в Красноярске.
Маркус приобрел билеты буквально за полчаса до начала регистрации. В зале отправления собралось человек сорок, многие уже дремали, укрывшись газетами; потом явились транзитники, но посадку все не объявляли. Лукас проворчал, что с такими ценами Аэрофлот скоро потеряет пассажиров, и тоже уткнулся в журнал. Старший прилип лбом к стеклу, разглядывая летное поле, гадал, какой же из белых «Тушек» понесет их на сей раз и что дадут покушать на борту.
Наконец у выхода лихо развернулся автобус с резиновой кишкой посередине, и девушка в белых перчатках открыла дверь. Вальке очень хотелось заглянуть ей в глаза, но летная девушка смотрела все время куда-то вдаль, поверх голов, и вид имела очень суровый.
А потом, уже когда они были на трапе, в последний раз позвонил Маркус, и Лукас коротко отчитался, что все у них хорошо. Возможно, Маркус звонил еще не раз, но они об этом уже не узнали.
Еще одна голубоглазая круглолицая девушка направила их в первый салон, там сидели три человека. Лукас пробирался первым, Валька позади, слушая смешную болтовню двух студентов за спиной. Судя по разговору, они занимались геологией, летели на практику и, хихикая, обсуждали какой-то загадочный коллоквиум. На этом самом коллоквиуме что-то не задалось, образцы оказались негодными, но почему надо смеяться, Валька так и не уразумел.