Пленники рая
Шрифт:
— Куда ты! — закричала Ксюша, с ужасом хватаясь за руку Кирилла. Тот оттолкнул ее.
— Его уже не спасти! Вы утонете!
Лед затрещал, когда молодой человек ступил на него. Кирилл сделал еще несколько шагов и тут увидел подо льдом мальчика — он бил ладошками о поверхность, но ему было не под силу разбить ледяной слой.
— Ксюша, дай сани! — крикнул он. — Быстрее.
Подполз Илья, он пытался кулаками разбить лед, но все тщетно, тонкий лед не выдержал веса маленького мальчика, но был неумолим под натиском здоровых
Мужчина неопределенного возраста, высокий, одетый в мешковатую одежду, перекинул топор из одной руки в другую, и рот в окружении редкой рыжеватой поросли изогнулся в неприятной дуге. Лицо его сплошь усеивали рытвины от оспы, глубоко посаженные вострые глазки были напрочь лишены ресниц, волосы, слегка волнистые, с проседью, достигали плеч.
Алиса с трудом заставила себя отвести взгляд от топора, который мужик с небывалой легкостью перекидывал с одной руки на другую, словно мяч.
«Лесной эльф», как она прозвала его про себя за большие треугольные уши, продолжал без всякого интереса смотреть на нее и хранить молчание. Тогда заговорила она, скорее пролепетала, все еще находясь под впечатлением от топорика в его руках:
— Здравствуйте.
Он молчал.
— Я тут гуляю, — словно оправдываясь, Алиса сама не заметила, как в любимом жесте Ксю заломила руки.
Топорик с правой руки переместился в левую.
«Неубедительно», — поняла девушка.
— Чудесный сегодня день, — ляпнула первое, что пришло в голову, и покраснела, когда ее попытка быть любезной не нашла ответа. — Чудесный день говорю, — повторила она, решив, что он мог не расслышать.
— Да не очень, — ответил незнакомец.
«О чем он, интересно? О том, что день у него выдался плохой, или о том, что эта встреча с ним и его топором испортит мой?» Спросить она не осмелилась, а мужчина тем временем, будто о ней позабыл и, выудив из-за пазухи веревку, занялся хворостом.
— Живете тут? — Алиса решила продолжить разговор, поняв, что убивать он ее не собирается. Наступило долгое молчание. Незнакомец связал дрова, взвалил их себе на спину и, когда девушка уже не ожидала ответа, негромко произнес:
— Не надо бы на ведьмину заводь ходить, не к добру это.
— Куда?
— Не к добру это, — повторил «Лесной эльф» и размашисто зашагал в сторону деревни. Алиса увязалась за ним, рассчитывая узнать еще что-нибудь о месте, куда не следует ходить.
— Скажите, а что за заводь, где это?
Мужчина странно взглянул на нее, и, ей показалось, губы дрогнули в улыбке, но в следующее мгновение он отвернулся, поэтому утверждать наверняка девушка не могла.
Так они добрались до сонной деревни.
— Не нужно так больше шутить, — в некогда спокойном голосе послышалась явная угроза.
— Это не мы, — все, что смогла выдавить Алиса. Видя, что он ей не верит, она твердо сказала: — Это не мы!
«Лесной эльф» отвернулся и хотел уйти, но потом передумал.
— Я видел, как ты шарила у меня в сенях. Не нужно лгать, ложь страшный порок, страшнее, чем кража, юная душа не должна нести это бремя.
— Я? Шарила? — от возмущения Алисе не хватало слов. — Я не шарила!
— Я видел, — сжал он губы в тонкую линию, от чего некрасивое лицо стало еще уродливее.
Девушка посмотрела туда, где в землю вросла избушка с черными оконцами и перед глазами возникла кровавая лужа, увиденная в сарае.
«Это он стоял возле занавески, он меня видел. Он знает, что я все знаю».
— Я ничего не брала, — нашла в себе силы произнести Алиса.
— Упрямство мешает очищению души, — прошипел мужик.
Она не знала, специально ли он при этих словах провел ладонью по лезвию топора, но внутри что-то ухнуло, ощущение, сравнимое с тем, когда летишь вниз на американских горках. Медленно Алиса отступила к крыльцу. Руки, спрятанные в карманах, взмокли, в горле возник ком, мешая пролиться красноречию, которое помогло бы оправдаться. Вот только этому странному человеку не нужны были оправдания, не их он ждал, он ждал от нее совсем другого.
— Простите, — выдохнула, словно боясь, что он уйдет, и она не успеет сказать то, что нужно, — мы больше не станем так шутить. — Теперь она могла с уверенностью утверждать — он улыбнулся, уголки тонких губ приподнялись и дрогнули.
— Покаяние — лучшее, чем грешная душа может облегчить свои страдания.
«Грешная душа», — мысленно повторила девушка, надеясь, что гримаса на ее лице хоть отдаленно напоминает смирение и покаяние.
— Мы люди простые, — зачем-то сказал он, удовлетворенно глядя на топор.
— Я вижу, — закивала она.
Сосед посмотрел так, будто не понимал, почему она все еще тут, и, круто развернувшись, пружинистой походкой направился к своей лачуге. Алиса постояла на крыльце, пока сосед не скрылся из виду, и только тогда взбежала по лестнице и открыла дверь. В доме стояла тишина, каминная пустовала. Девушка не стала подниматься на второй этаж, не раздеваясь, плюхнулась на диван и уронила голову на мягкую спинку. В мыслях творился кавардак: беременная Тамара, прятавшаяся от Саванчука в лесу, мужчина с топором, в сарае которого кто-то кричал, а потом повсюду была кровь, шаги на чердаке, ребенок, укравший куртку брата — все это никак не укладывалось в одну картину, а напоминало части разных фигур.