Пленники судьбы
Шрифт:
— Вы темная лошадка, Ма! И в чем же ваш секрет?
Она легонько постучала пальцем по виску.
— Все вот тут, в моей голове, однако я не собираюсь делиться с тобой своими тайнами. Если бы мы играли на деньги, я бы уже давно стала очень состоятельной женщиной!
— Если бы мы играли на деньги, я бы уже давно вышел из игры, — съязвил Люк. — Я не из тех, кто готов пустить на ветер свое состояние.
— Это верно, однако твоя жена умудрялась делать это вместо тебя. Что же в свое время подвигло тебя жениться на Клер?
— Она меня просто очаровала, — ответил Люк.
— Что,
— Вероятно, недостаточно.
— И что же случилось?
— Просто я избаловал ее.
— Стоит женщине надеть обручальное кольцо, как она сразу же меняется. Будь я мужчиной, никогда бы не женилась.
— Вы женщина, а так и не вышли замуж!
— Брак — это как карандаш без стержня, Люк. — Подавшись вперед, она с наслаждением прошипела одно-единственное слово: — Бессмыслен!
Когда профессор, отдохнув, снова появился в четыре часа, он предложил Биллу сыграть несколько партий в бридж с Ма и Люком. Ромина и Диззи возвратились из города, пробыв там совсем недолго. Позже через окно на верхнем этаже можно было слышать, как Диззи о чем-то спорит со своим мужем. Спустившись к ужину, они сели по разные стороны стола, казалось, совершенно не замечая друг друга. Судя по их поведению, разногласия были достаточно серьезными, и Ма не терпелось узнать причину, вызвавшую их.
На следующий день небо затянуло серыми тучами. Как и было условлено, Люк отправился вместе с профессором в город. На улицах было тихо, воздух стал прохладнее, а на горизонте, там, где пурпурные облака напоминали готовящуюся к сражению армию, собиралась гроза. Однако даже непогода не могла сломить энтузиазм профессора.
— Давайте поедим в помещении, — предложил Люк, припарковавшись как можно ближе к набережной. Снова заметив маленького мальчика, играющего среди лодок, он понял, что Козима, должно быть, находится в траттории.
— Этот ребенок всегда один, — с неодобрением сказал Люк.
— Какой ребенок?
— Да сын Козимы. Он всюду следует за ней, а она его совсем не замечает. Это естественно, когда женщина оплакивает своего мужа, но нельзя же забывать и о живых!
— На твоем месте я бы не говорил так, — сказал Карадок, медленно направляясь по террасе к ресторану.
— Не волнуйтесь. Я уже выбросил ее из головы и все забыл. А где прелестная Роза?
Внутри траттория выглядела старомодной, с маленькими столиками и простыми стульями. Пол был выложен плиткой, пахло сухой лавандой и дикорастущими травами, свисающими со стен над рядами обрамленных фотографий. На буфетах стояли чаши с лимонами, а на высоких стеллажах красовались бутылки с вином. Несколько столиков было занято, однако погода, похоже, всех разогнала по домам. Роза появилась в зеленом платье, которое прилипло к ее телу, как морские водоросли. Ее волосы, собранные в тугой узел, открывали взору прекрасную длинную шею, а губы были накрашены ярко-красной помадой в тон лаку для ногтей. Люк стал рассматривать педикюр, того же цвета, что и маникюр. Ножки Розы выглядели эффектно в босоножках на очень высоких каблуках. Ему было интересно, как Розе удается ходить в них целый день.
— Мы снова пришли отведать вашей великолепной рыбы, — произнес Люк с улыбкой.
Роза заулыбалась в
— А я-то подумала, что вы вернулись ради меня, — ответила она.
— Я пришел ради тебя, красавица Роза, — вмешался профессор.
— Ну что ж, один из двух — уже неплохо. Вы хотели бы немного вина?
— Греко ди Туфо, охлажденное, пожалуйста, — сказал Люк. — Похоже, будет гроза.
— К тому же очень сильная, — произнесла Роза. — Вам, возможно, придется просидеть здесь как в западне всю вторую половину дня.
— О, если уж попадаться в ловушку, то более удачного места, чем это, трудно найти, — сказал профессор.
— А кто изображен на всех этих фотографиях? — спросил Люк.
— Моя семья. — Роза кивнула на изображение обнаженной женщины, висевшее высоко на стене. — Это портрет моей бабушки Валентины, нарисованный моим дедушкой. Ну разве она не красавица? — Глаза Розы заблестели. — Мне говорят, что я очень похожа на нее. Печально, но мое существование по сравнению с ее жизнью весьма прозаично.
— Надеюсь, ты проживешь дольше, — сказал Карадок. — И не хуже, чем она.
Посреди ленча небеса разверзлись, гром сотряс холмы, и дождь застучал по причалу. Козима так и не появилась. Люк злился на нее все больше и больше за то, что она не дала ему шанса проигнорировать ее. Он посмотрел на грозное небо, на разволновавшееся море и подумал, что было бы хорошо, если бы маленький мальчик находился сейчас в безопасности, в своем доме.
Глава 10
Люк решил воздержаться от похода в тратторию Фиорелли. Вместо этого он отправился в кафе, расположенное на площади, где тоже готовили хороший крепкий кофе и подавали пышную бриошь, и старался больше не думать о Козиме. Профессор и Ма занимались тем, что плели интриги против Диззи и Максвелла. Им даже удалось убедить Ромину придумать какой-нибудь подходящий предлог, чтобы эти двое остались в замке, а они, избежав их нежелательного общества, смогли бы беспрепятственно отправиться на знаменитый праздник в честь святого Бенедикта.
— Я распоряжусь, чтобы им подали хороший ужин, — сказала Ромина. — Мне и самой порядком надоела эта парочка. От них нет никакого толка. Надеюсь, им есть куда возвращаться. Неужели можно вести все свои дела, пользуясь лишь Интернетом и телефонной связью?
К счастью, в день праздника Максвелл слег от приступа мигрени и провел в постели всю вторую половину дня, а у Диззи от вынужденного одиночества было ужасное настроение, и она со скучающим видом лежала в тени, читая роман. Ма ликовала, предвкушая приближающееся торжество, в то время как Люк ожидал его с дурным предчувствием. Ведь туда наверняка придет и Козима.
Когда начало смеркаться, все трое отправились в город. Ма с трудом протиснула свой крупный зад внутрь машины, принадлежащей Ромине, и, закрыв за собой дверь, уселась прямо на коробку передач, так что Люку каждый раз, когда он переключал скорость, приходилось просить ее отодвинуться.
— Если бы я знала, что придется тесниться, словно запеченным бобам на противне, то ни за что не согласилась бы поехать, — жаловалась она.
— Мужайтесь, дорогая леди, — раздался голос Карадока с заднего сиденья.