Плетеный человек
Шрифт:
Ну и ладно, а я в село. Кстати, село было как село. Никаких оград и прочего, и домишки характерные.
И вот что-то мне не нравилось. Царапало что-то, причём помимо явно не роскошного быта, покалывающе-неприятного ощущения от небывальщины. Что-то ещё, чего я сформулировать не мог, но вот на въезде на раздолбанную улочку — до меня дошло.
ТОЛЬКО люди. Никаких металюдей, которые составляли половину и более всех виденных мной популяций. Далее, ну одежда — колхозная, только все, вообще все бабы — с платками. А мужики, из тех что рожи
Окончательно меня в “сугубо-человеческой” популяции Благого убедило то, что меж домами сновали спиногрызы разных возрастных групп, а на околицах тусовалось замшелое пенсионерие. И все — только люди. Всё же видисты? Не как меллорнские: там, послушав истории, я вынужденно признавал, что отношение к тифлингам ситуативно-оправданное. А именно полноценные, типа нелюдь — в землю, и не к гнумам?
Ну, возможно. И объясняет “замшелое” аграрство. С религией связано? Тоже возможно. Книжку я читал, “по образу и подобию” там было. И тех же негров, в разные времена, разные последователи за людей не признавали, например.
Другое дело, что нет ограды. И вдали трактор какой-то гудит, что опять же — дело невиданное, по нынешним временам.
Последователи Идеи Великой Энтропии дело своё знали, и техника вне селений ни хрена не работала. Только уже современные, маготехнические автоматы, которые для пахоты и прочего подобного вроде как и не использовали: слишком они трудоёмки, проще сажать и помогать магией, а то и на семена воздействовать, как рассказали ведьмы.
Или с нечистиками договариваться — насколько я могу судить, луговые и полевые на территории Арискино были застроены и отрабатывали дары.
А тут что-то трактором пашут, мда. Не плохо, но странно. И я — новенький, на технике. А ни одна зараза, или даже хороший человек (если тут такие и водятся) ко мне не подошла и не заговорила. Глаза местные не опускали и прочее, но к контакту интереса не проявляли от слова “совсем”.
Но в центре села возвышалась церквушка. Не сказать, чтобы покосившаяся, или наоборот там — храмина какая. Такая, деревянная, с золочёными луковицами. В общем, наверное, стандартная.
И вот от неё прямо шибало небывальщиной, пульсировало, как будто билось сердце. Даже голова болью в такт запульсировала, отстранённо отметил я.
Ну ладно, байк у меня, как свойственно всяким, хрен сведут (а потом покаются — и всё хорошо, куда деваться) — он на моём приводе. Так что оставил я его в сторонке и потопал к церквушке. В принципе, если тут просто эта небывальщина шарашит, то и чёрт с этим местом, по большому счёту. Хотят жить “как раньше” — пусть живут. Правда, тут народ пропадал, причём не только люди… Посмотрим, не стал забивать голову я, выходя на окружающий церквушку погост. В смысле газон или площадь. Ну, в общем, место вокруг, да.
Глазами местные, в основном бабки, разных полов, с завалинок на меня зыркали. Но даже не провожали. Так, зыркнут, отметят, но не более.
Ну
— Веруешь ли ты в господа нашего, чадо?! — рявкнуло на мою невинную физиономию, засунутую за дверь церквушки.
Рявкнуло на меня местным жрецом, в чёрном балахоне, почти отсутствующими усами и устрашающих размеров бородой. Макет казнильного устройства на пузе прилагался.
— Нет, — после раздумий ответил я.
— Отчего?! — нахмурился поп, шагая ко мне.
— Трансцендентная сущность ваш бог, — честно ответил я.
А сам прикидывал, как мне уворачиваться. И бить или драпать, если служитель культа меня пожелает кадилом приголубить. Последнего инструмента несения страха в сердца непричастных я не видел. Но в его наличии у служителя не сомневался.
Однако, постоявший полминуты поп губами над бородой пожевал. Повглядывался в меня пристально. На лубки с золотыми окладами на стенах церквушки глаз кинул. Ну и кивнув непонятно чему, выдал:
— От умствования излишнего неверие происходит. Не беда, уверуешь! Приходи на службу вечернюю! — тыкнул он в меня пальцем, хорошо — не дотягивался. — И ступай, чадо. Я с богом общаться буду, — выдал он.
Хм, интересненько, рассуждал я, выпираясь из церквушки. От попа небывальщиной вообще не разит. Да и В церквушке как бы не полегче напор, чем вокруг неё. Интересно, надо бы посмотреть и понять, что творится.
Пока всё выглядит так: есть граждане верующие. Мои отношения к их занятию и его последствиям — мои проблемы. По факту мы имеем небывальщину, структурированную этими верующими, прямо или косвенно — неважно. Она блокирует округу от нечистиков и проявлений небывальщины, кроме себя, само собой.
И в принципе — их дело. Тоже вариант выживать в засилии небывальщины после катастрофы. Но вопрос в том, что пришедшие сюда не возвращались.
И пусть их было всего четыре, из точно описанных, а не “все знают”, которых в Благом сгинуло больше, чем вообще выжило в округе. Но четыре разумных отказались от довольно сытой и интересной жизни, при том что были гарантированно шиложопыми.
Не верю, в общем. Да и не видно их, а значит, их либо прикопали, либо пленили, либо сожрали, хотя в последнее не особо верится.
Ладно, попробую с местным пейзанством пока коммуникации наладить, решил я. И подвалил к пенсионерию со своим “очень интересно”.
Бабки от меня не бегали и не плевались. Правда, злоупотребляли божбой, но и чёрт с ним.
Часа два я превозмогал потоки “у Ваньки, с божьей помощью” и прочей хрени. И в результате имел ответ на свой вопрос. Ни черта не понятный.
— От нелюди поганой нас Господь оберегает, путник. А те, что приходили — к Господу обратились, — озвучила одна бабка. — Посланником его благословлённые, — на последнем бабка и окружение перекрестилась, в семьдесят шестой раз за беседу.