Плетущий

Резниченко Максим Геннадиевич

Мой взгляд стремится вдаль, туда, где в голубоватой дымке вздымаются высокие горы, чьи уже белоснежные шапки сверкают, отражая солнечный свет. Я не ускоряю рост этого колоссального и величественного горного массива, что, по моей задумке, будет обрамлять долину, в которой и будет находиться новый дом моей подопечной. Той части моего сознания, что работает сейчас с горным образованием, достаточно. Если к моменту полного окончания работы, что-то еще будет не готово, тогда и задействую все свои ресурсы, чтобы ускорить процесс, а пока я займусь близлежащей обстановкой. Естественно, здесь не будет никаких улиц и городских кварталов. Этот мир будет принадлежать только одному человеку.

Вокруг дома

я разобью сад. Один за другим из земли показываются скромные зеленые росточки, которые стремительно тянутся вверх, раздаваясь и вширь. Спустя несколько минут появившийся свежий ветер гуляет уже в разноцветье крон многочисленных фруктовых деревьев. Воздух моментально наполняется пьянящими ароматами цветов, и, повинуясь моей воле, его тишину тут же нарушает деловитое жужжание пчел и мохнатых шмелей. Спустя мгновенье появляются и разноцветные бабочки. Навевая какую-то легкость и беспечность, они порхают невесомо. Крошечные и стремительные пичуги начинают свою песню, окончательно развеивая тишину нового мира. Я поднимаю взгляд, и над садом, поднимаясь в вышину, проносятся быстрокрылые ласточки.

Дорожка из голубоватого с желтыми прожилками камня послушно тянется вслед за мной, когда я шагаю по зеленой траве сада вниз по склону, а беззаботные кузнечики сопровождают мой путь. Здесь подходящее место. Я плету, работая с тканью сна, и спустя какое-то время, рядом со мной уже стоит деревянная беседка округлой формы с куполообразной высокой крышей. Изящная резьба на ее белоснежных боках – как последний штрих, и я снова пускаюсь в короткий путь, чтобы, минуя небольшую виноградную посадку, оказаться у озера. В лицо веет свежестью и прохладой, а по водной поверхности бежит мелкая рябь от коснувшегося ее, будто в приветствии, легкого и теплого ветерка. Я тянусь мысленно к воде и проникаю в ее прозрачные глубины, наполняя жизнью этот немаленький, в общем-то, водоем. Зеленые склоны гор на противоположном его берегу теряются в дымке, но так даже лучше. Только свет и простор, и никакой полутемной тесноты. Все, что еще нужно – это деревянная пристань, выдающаяся в озеро на десяток метров и небольшой ялик со спущенным парусом и веслами в уключинах, поднятыми на борт.

Ну, вроде бы, и все. Осталось завершить только одно небольшое, но от этого не менее важное дело.

Появившимся в руке ножом я делаю короткий укол и выдавливаю из мизинца каплю крови, прикрываю ее другой ладонью и согреваю своим дыханием. Я плету, вкладывая в растущее создание основы и принципы, с которыми оно будет жить. И главный среди них – это опека и забота о моей подопечной, женщине, что будет здесь жить в своих снах. Я ни секунды не колеблюсь, выбирая будущую форму для Стража, и спустя почти пять минут напряженной работы на моей руке уже восседает белоголовый орел. Закончив плести, пересаживаю его на поручень, которым обнесена пристань и вздыхаю с облегчением, избавившись от его тяжести. Сверкающими на солнце черными глазами птица смотрит на меня и несколько раз наклоняет из стороны в сторону голову.

– Будешь развлекать свою новую хозяйку, – говорю я. – Ну и, может быть, она даже напишет с тебя портрет.

Ощущаю готовность Стража защищать от чего и кого угодно женщину, которая скоро здесь поселится. Я вложил в него достаточно силы, чтобы подарить возможность пусть слабо, но плести. В случае реальной опасности это умение ему пригодится. Однако смотрит он на меня как-то… Пронзительный крик птицы оглушает меня, и от него закладывает уши. Я невольно отшатываюсь и, споткнувшись, чуть не падаю. Пернатый озорник падает с поручня, над самой водой расправляет крылья и, мощно ими взмахивая, поднимается все выше. Мне кажется, или он действительно усмехается, когда оглядывается на меня?

Ярко-зеленые кроны деревьев

отливают сочным изумрудом в лучах высокого и теплого солнца, а бесчисленные цветы окутывают меня своими невероятными ароматами, когда я иду сквозь сад. Поднимаюсь по ступеням, в три шага пересекаю террасу и захожу в дом. Нескольких случайно залетевших сюда пчел я выпроваживаю, выталкивая легким сквозняком. Они умудряются сопротивляться и не желают улетать. Наверное, с пятой попытки мне удается избавить от них помещение, да и то лишь хитростью – поманить сладкими ароматами цветущих деревьев. По-моему, они делают вид, что оказываю мне великое одолжение, покидая комнату. Да уж, уничтожить сотню тварей легче, чем заставить слушаться нескольких пчел.

Работа собственного воображения зачастую играет решающую роль при создании или изменении миров. Здесь нет, и не может быть места притворству, скупости в эмоциях и лжи, потому что новый мир – как ребенок, он требует к себе много внимания и много любви, и позже он ответит тем же, только многократно сильнее. Новый мир, новый сон с готовностью встречает каждое изменение и принимает его, как должное. Он словно следит, как мне иногда кажется, за Плетущим, его создающим. И чем больше теплоты вкладывает в него человек, тем приятнее, уютнее и лучше во всех отношениях будет в нем находиться.

Три объемных пластиковых пакета с вещами Григория, что я собрал по всей квартире, лежат там, где я их и оставил. Сколько уже прошло времени? Не уверен, но, судя по моим внутренним ощущениям, не меньше полутора часов с тех пор, как я оказался во сне женщины.

Взяв сперва один из пакетов и спиннинг, я покидаю дом. На этот раз мой путь лежит в противоположную сторону – вверх по склону холма, на котором стоит новый дом. Зеленая трава здесь сменяется гравием и щебнем, что шуршит, убегая из-под ног. Спустя почти десять минут, я решаю, что хватит, и останавливаюсь. Где-то вверху раздается пронзительный крик, и я поднимаю голову. Птица-Страж высоко кружит надо мной, и я чувствую ее интерес.

Ничто больше в этом мире сейчас не требует моего внимания. Ни на что не направлено и части моего сознания. Все уже построено, выращено и создано задуманным мной образом. Все мои внутренние ресурсы свободны и готовы быть задействованными. Именно поэтому работа, которую я начинаю, протекает довольно быстро. Всего через четверть часа предо мной уже находится самый настоящий небольшой подземный бункер с толстыми бетонными стенами и массивной железной дверью, по которой и можно определить, что здесь вообще что-то есть, хотя саму дверь снизу, от дома, видно быть не должно. Не видно и бетонную крышу бункера, потому что она покрыта землей, на которой уже лежит слой гравия.

Дверь отчаянно скрипит, когда я тяну ее на себя и невольно морщусь от противного звука. Тусклая… нет, пусть будет яркая, лампа уже горит внутри. Сырой холод и запах бетона, будто я оказался на стройке. Небольшое помещение внутри – всего пять на пять метров, но и этого слишком много. Спиннинг, что я сжимаю в руке, занимает место в углу, а объемный пакет черного цвета – рядом с ним. Ну вот, остается перенести сюда оставшиеся мешки. Минут за двадцать я справляюсь с этой задачей, к которой, судя по всему, потерял всякий интерес орел. Мне с трудом удается разглядеть едва заметную точку в небе, в которую он превратился, поднявшись так высоко. Я несколько раз проворачиваю ключ, и замок в двери сухо щелкает, запирая путь в бункер, в котором спрятаны все мысли и воспоминания о любимом муже той, что замерла сейчас в безвременье у окна крохотной кухни в своей квартире. Пройдет время, когда она не просто свыкнется со смертью своего мужа, но и примет ее. «Достав» банку с желтой краской и кисть, пишу на двери, роняя на землю тягучие капли: «Ключи у меня. Максим».