Плевицкая. Между искусством и разведкой
Шрифт:
Эдмунд пытался честно поговорить с Надеждой на эту тему — и получил тяжелую оплеуху. Хорошо хоть без кровопролития обошлось… Потом Надежда, оскорбленная, долго и яростно рыдала, а Эдмунд просил прощения и капал валерианку ей в чай.
Но даже после оплеухи и последующего примирения в ее отношении к нему не наметилось даже тени прежней теплоты.
Они жили вместе. Надежда представляла всем Эдмунда как своего супруга. Сшила ему новый модный гардероб. Если бывала где-то, то обязательно являлась с супругом: исключение составляли лишь великосветские вечера, куда ее-то приглашали в качестве
Из Петербурга они вместе отбыли в Москву. Плевицкая помогла мужу устроиться в какой-то из театров. Сделала это для того, чтобы "привязать к месту" Эдмунда. Чтобы иметь возможность, как прежде, уезжать от него. Сейчас они уже могли бы позволить себе роскошь жить вместе, не расставаться… Тем более что балетная карьера Плевицкого склонялась к закату, и он воспринимал это со свойственным ему философским спокойствием: как факт, как неизбежность. Он мог бы теперь всегда и всюду сопровождать Надюшу… Если бы она этого хотела.
Но она — не хотела.
Плевицкий не понимал, почему так случилось, но принял и этот удар — так же спокойно и философски, как и свою сценическую "старость". Сама Надежда тоже не понимала… Успех действительно вскружил ей голову, но не в том смысле, что она возгордилась: нет, просто успех пьянил, и все, чего ей хотелось сейчас, это — петь! Петь, петь, петь и чтобы ею восхищались… Она попросту забыла о муже за грохотом аплодисментов, за круговертью московских и петербургских концертов. Он не был нужен ей сейчас. Ей вообще никто сейчас не был нужен, кроме концертного импресарио и публики в залах.
Когда Плевицкий приехал, Надежда неприятно поразилась тому, как безразличен вдруг сделался ей этот человек. Чужой, совсем чужой… Они состояли в браке уже восьмой год. Современные психологи считают, что где-то именно на этом этапе у некоторых доселе вполне благополучных супружеских пар случается кризис взаимоотношений. Плевицкие оказались одной из таких невезучих пар. И выйти из этого кризиса им уже не удалось.
Иногда Надежда задумывалась: а любила ли она хоть когда-то своего мужа? Нет, конечно, они были добрыми друзьями… Но была ли любовь? Или только кипение молодой крови? Только желание иметь какую-то родственную душу в огромном равнодушном мире? Лично ей тогда еще и замуж очень хотелось. Стать мужней женою венчанной. Чтобы перед матушкой и винниковскими своими знакомцами оправдаться… А любовь — была ли?
Возможно, будь они другими, обыкновенными, людьми, не одержимыми сценой, не танцором и певицей, а какими-нибудь обыкновенными… Пусть даже крестьянами, как батюшка с матушкой! Или будь Плевицкий приказчиком, а она барышней из модного магазина… Возможно, тогда их брак был бы гораздо надежнее и она не охладела бы к мужу, потому что и помыслить не смела бы ни о чем подобном! А если бы даже и охладела, у них было бы время и возможность притерпеться друг к другу… Тысячи
Ведь не противен он ей! Просто безразличен. Не до него ей сейчас. Возможно, потом… Потом она возместит ему все, чего сейчас лишает.
А сейчас все силы, весь огонь души Надежда отдавала песням. Трудно добиться удачи, но не легче ее удержать.
Глава 5
ЦАРЕВА ЛЮБИМИЦА
Счастье, что мы не можем предвидеть своего будущего. Особенно если будущее это неизбежно. И тем более когда настоящее так прекрасно, как было прекрасно ее настоящее: незачем отравлять его предвидением будущих печалей. Ведь именно в настоящем Дежку Винникову называли "царевой любимицей"!
И снова, и снова Государь звал ее к себе, чтобы послушать ее простые песни.
"В Царском Селе, в присутствии Государя, я пела уже не раз. Было приятно и легко петь Государю. Своей простотой и ласковостью Он обвораживал так, что во время Его бесед со мной я переставала волноваться и, нарушая правила этикета, к смущению придворных, начинала даже жестикулировать. Беседа затягивалась. Светские, пожилые господа, утомясь ждать, начинали переминаться с ноги на ногу.
Иной раз до меня долетал испуганный шепот:
— Как она с Ним разговаривает!
Это относилось к моей жестикуляции. Но Государь, по-видимому, не замечал моих дурных манер и Сам нет-нет, да и махнет рукой.
Как горячо любил Государь все русское. Я помню праздник в гусарском полку, большой концерт с участием В.Н. Давыдова, Мичуриной, Ленского и оперных итальянцев. Я была простужена и пела из рук вон. Государь заметил мое недомогание и, ободряя меня, передал через Алексея Орлова, что сегодня Он особенно мною доволен. Я до слез была тронута Его чуткостью, но знала, что пою ужасно.
Государь долго мне аплодировал. Меня усадили за стол недалеко от Него. Он ободряюще на меня посмотрел. После меня на эстраду вышел итальянский дуэт. Государь взглянул в программу, посмотрел на итальянцев и затем на меня. Голоса итальянских певцов звенели чистым хрусталем, и казалось, что зал не вместит их. Но и после победного финала Государь остался холоден и, похлопав раза два, отвернулся и снова посмотрел на меня, точно желал сказать глазами: "Теперь ты понят, что хотя ты и безголосая, но поешь родные песни, а они пусть и голосистые, да чужие ".
Государь не раз говорил мне о желании Ее величества послушать меня. Но как-то все не удавалось, В Ялте каждый год Государыня устраивала трехдневный благотворительный базар, который всегда заканчивался концертом. В этом концерте я ежегодно участвовала, но Государыня за дни базара так уставала, что на концерте никогда не присутствовала, а посещали его Государь и все Великие княжны.
Мой успех в Царком кому-то не понравился. Я получат много анонимных писем.