Плие
Шрифт:
– От ужина до Парижа один шаг.
Оба засмеялись. Пока они говорили, Андрей успел рассмотреть ее как следует. Ее подвижное лицо, красиво отчерченные брови, взлетавшие вверх когда она смеялась, и сдвигающиеся к переносице, когда она задумывалась. У нее были зеленые, как у кошки, глаза, менявшие цвет в зависимости от освещения. Здесь в кафе, при свете абажура, они были темные, загадочные. Андрей чувствовал как свет, который они изливают, проникает ему прямо в сердце, тревожит, а ему даже не хочется этому сопротивляться. От тепла в кафе и выпитого латте щеки ее слегка порозовели, выгодно оттенив и без того прекрасные изумруды ее глаз. Знала ли она о силе своего взгляда? Скорее всего да, судя по тому, как она томно опускала ресницы, а потом бросала взгляд исподлобья, прямо
– Ну, так Вы дадите свой телефон, Оля? Я мог бы подвозить Вас иногда после курсов до дома. Заодно Вы показали бы мне свои композиции, должно быть они очень красивые. Из под Ваших нежных пальчиков должны выходить божественные букеты и экибаны.
Ольге льстило, как Андрей говорит о ней. Игорь никогда не хвалил ее, не говорил комплиментов. Он чаще подшучивал над ней, его забавляло, как шевелиться кончик ее носа, когда она говорит, и ее тонкие пальцы ног «как у кроншнепа», почему кроншнепа Ольга не знала, видимо название этой птицы нравилось Игорю. Андрей же ненавязчиво вплетал в фразы свое восхищение, и она чувствовала себя прекрасной, единственной, желанной.
Они вышли из кафе, сели в машину. Дождь перестал, ветер разогнал тучи, попутно раскачивая деревья, срывая с них последние листья и кружа их вдоль проспекта по которому они ехали.
– Октябрь уже скоро закончится. Как я не люблю позднюю осень, ноябрь просто беспросветный, тоску нагоняет. Живут же счастливцы в южных странах, солнце почти каждый день, море теплое, не то что наше.
Андрей представил, как она идет по кромке моря в белом бикини на загорелом теле. Длинные ноги, развивающиеся волосы. Как загар пошел бы к ее глазам.
– Вот сюда, за дом налево. Вторая парадная. Сколько я Вам должна?
Ольга спросила об этом специально, чтобы Андрей не думал, что она не собирается платить. Она и в кафе предлагала расплатиться за себя, хотя он ее туда пригласил.
– Ольга, Вы опять за свое! Мне доставило огромное удовольствие угостить Вас кофе и подвезти до дома. А вот телефон Вы мне так и не дали!
– Хорошо, только звоните лучше днем. И спасибо Вам большое за все, Андрей!
За все время, что они были вместе, она в первый раз назвала его по имени. Прозвучав из ее уст, оно стало таким красивым и значительным. АНДРЕЙ.
Дверь машины захлопнулась, вернув его на землю. Он проводил ее взглядом до парадной. Черное пальтишко до колен, полусапожки на среднем каблуке. Она исчезла в двери. Он посидел еще минуту и поехал домой.
8
Андрей два года как был разведен, у него рос сын. К счастью, ему удалось почти без проблем расстаться с женой, мирно поделив имущество и договорившись, что он сможет беспрепятственно видеться с сыном. Они с бывшей женой, до того как поженились, встречались пару лет, однажды она сказала, что беременна и ему не оставалось ничего другого, как повести ее под венец. Она была неглупа, в чем-то по-своему привлекательна, хозяйственна. Андрей в то время начал заниматься бизнесом, жена заботилась о нем, поддерживала в трудные минуты. Иногда, когда он очень уставал, он приходил домой и обнимал ее, ища в ней успокоение. Он клал свою голову на ее большую красивую грудь, вдыхал запах ее тела, запах молока, теплых подмышек, дома, пирогов, налаченных волос и еще чего-то, что хотелось разложить на компоненты и снова смешать. Он, убаюканный ее теплом, успокаивался и засыпал.
Она была старше его на три года, несколько консервативна и холодна. Любовью они занимались почти всегда под одеялом, перед сном, чаще по выходным. Он гладил ее мягкие ноги, она часто дышала, груди распадались на две стороны, он сжимал их руками, ловил губами крупные соски, она крепче прижимала его к себе, он исходил в нее, и в следующий раз все повторялось сначала.
Время шло. Бизнес Андрея стал налаживаться – они поменяли свою
Андрей стал успешным бизнесменом, заключение сделок часто отмечали в ресторанах или банях. Бывали там и девочки – чьи-то знакомые или проститутки. Женщин такого рода он не любил, но их откровенные наряды, яркие сочные губы, призывные взгляды не могли его не волновать. Охмелев, он поддавался на уговоры пойти потанцевать, обнимал кого-то, чувствуя возбуждение и отвращение одновременно.
А дома из запаха стирального порошка и борща в коридор выплывала жена, выговаривала ему, что он опять пьян, не понятно, где шлялся, и неизвестно – с кем был. Он не хотел оправдываться, шел в гостиную и ложился спать на диван. Однажды она даже предоставила ему следы его неверности – след красной помады на рубашке.
– Ну, потанцевал с одной, как-то испачкался.
– Потанцевал, а со мной когда в последний раз танцевал?
Она вообще не любила танцевать, и эти придирки были лишь поводом для ссоры. Постепенно между ними выросла глухая стена. Он шел вперед, она оставалась позади. Часто ему не хотелось идти домой – выслушивать ее недовольное бурчание, любоваться на ее старый халат. Он не понимал, как она могла так опуститься, то ли от безразличия к себе, то ли назло ему. Она могла бы прилично одеваться, но предпочитала упрекать его новым костюмом или дорогими часами. Андрей покупал ей наряды, белье, украшения – ей ничего не нравилось. Она влезала в какой-то спортивный костюм и гуляла в нем с сыном в парке или уезжала к своей матери, которая считала, что роскошь – это грех, и, что надо откладывать на черный день.
Последний совместный год Андрей хотел бы забыть навсегда. Участившиеся скандалы, истерики, слезы сына, начавшего просыпаться с криками по ночам. Одно время Андрей жил на съемной квартире, вообще не появляясь дома, потом страшно соскучился и попробовал вернуться. В дверях его встретила теща, в таком же, как у жены халате. Она заняла одну из комнат и жила в ней, помогая своей дочери с ребенком. Жена пыталась устроиться на работу и ходила по собеседованиям. Андрей пошел в садик к сыну и забрал его оттуда. Они провели вместе весь день. Мальчишке нравилось кататься на машине, он глазел по сторонам и мечтал, что у него скоро будет своя – «такая как у папы». Потом они сходили на аттракционы и поели в уютном ресторанчике. Андрей видел в сыне черты своей жены: светлые брови и ресницы, нос – немного картошкой, но он любил его, и сердце его радостно билось, когда он держал его за руку или сажал на колени, и мальчик засыпал его вопросами, вечными детскими почемучками.
В тот день Андрей понял, что ради этого стоит жить, но, увы, семьи у них не получилось. Он решил, что всем будет лучше, если они будут жить отдельно. Они договорились с женой по-хорошему о разводе, чтобы не травмировать ребенка. Андрей оставил ей квартиру со всем содержимым, машину, выделил хорошие алименты. Она, на удивление, приняла все спокойно, должно быть, понимая, что обратной дороги нет.
Так Андрей остался один. У него было чувство, что огромная тяжесть свалилась с его плеч. Он больше никого не мучил и не мучился сам. Он ушел с головой в работу и новую жизнь одинокого мужчины. После жены у него было несколько ничего не значащих встреч с женщинами и одна короткая связь. Та женщина оказалась бешеной ревнивицей – названивала ему целыми днями, устраивала сцены, сторожила у дома. Через месяц он жутко устал и попытался разорвать отношения, она лишь усилила свои преследования и истерики. Лишь через несколько месяцев эта женщина наконец оставила его в покое, отбив на время желание общаться с прекрасным полом.