Плоцкие буренки
Шрифт:
— Но скоро ночь.
— Именно. Мы из-за тебя потратили время впустую. Поэтому ты сам встретишься с графом. Если, как ты сказал, он явится сюда.
— Он найдет меня, если захочет. Где угодно найдет, в этом сомнений нет. Граф — не человек. Мне не обязательно находиться именно тут.
Отец его не слушал. Или делал вид.
— Вот и славно. Когда разберешься — можешь позвонить, я пришлю машину.
— Но папа, ты же знаешь, что происходит ночью в подобной глуши! Оставь мне хотя бы одного бойца. Или пистолет. Собаку, хотя
Тоомаш фыркнул и брезгливо отвернулся.
— Ты сам в это потустороннее дерьмо полез. А я предупреждал тогда — назад дороги нет. И никто в здравом уме за тобой не пойдет. Никто. Ослушался меня, не остановился и решил делать все по-своему? Так и не ной теперь! Я не позволю тебе бросить начатое. Тоомаш идут до конца. Всегда. Я не позволю опорочить наше имя и показать слабость!
Отец кивнул людям, и мрачные телохранители последовали за ним, уводя за собой придурковатых собак.
Румар снова промолчал. Да и что сказать? Давить на жалость? Глупости, отца это только злило, нытья он на дух не переносил.
Никто не оглянулся, не сказал на прощание ни слова.
Один из Серных псов, что сопровождал отца, слегка отстал, и незаметно для остальных бросил в сторону Румара ствол в кобуре. Спасибо, добрый человек!
Румар постоял немного, и когда все скрылись среди деревьев, поднял пистолет и глянул, сколько в обойме патронов.
Четыре. Негусто, но и на том спасибо. Румар пристегнул кобуру к ремню и осмотрелся.
Идолов по близости не наблюдалось, но это все очень походило на жертвоприношение.
Отец готов отдать одного из сыновей, чтобы сохранить свое место и состояние в городе. Дело привычное, проходили.
Да, его оставили тут на растерзание всяким… зверям, мертвякам, графу. В общем-то не важно, кто решит перекусить младшим Тоомаш. Он достаточно прокурен, чтобы желающий поужинать получил несварение.
Но жить очень хотелось, предстояло разобрать много дел.
Он выкрутится, не подведет тех, кто ему дорог! Где бы только взять сил пройти до конца этот путь? Нервы сдавали, Тоомаш младший уже не вывозил и готов был сорваться от любой мелочи.
Нет. Никто не должен узнать, как он уязвим и слаб сейчас, нужно взять себя в руки.
Жаль только Румар не предугадал, что останется в лесу один, и не взял с собой нормального оружия. Мелкокалиберная пулялка — так, спугнуть зверя, толку от нее немного. Ножик еще есть, конечно…
Колбаску порезать, например.
К счастью, он додумался взять немного воды и палку колбасы. Есть хотелось до рези в желудке. Кроме палки сырокопченой колбасы — ничего нет. Есть ли смысл нарезать ее?
Румар плюнул на все, и вцепился в нее зубами, не утруждаясь очистить от кожуры. Не самая любимая колбаса, но дружище Дагмар почему-то покупал именно ее. И сейчас она казалась вкуснейшим блюдом на свете.
Румар уселся на камень и стал ждать. Впереди текла Зааль: ее алые воды сейчас выглядели бурыми, ледяными и опасными.
Тоомаш старался ни о чем плохом не думать, но в этот сумеречный час было бы неплохо разделить одиночество с кем-нибудь. Прогнать тишину.
У других людей он иногда мог видеть варианты развития событий ближайшего будущего. Но невозможно просмотреть свою жизнь, и если сегодняшняя ночь станет для Румара последней, то компания бы не помешала. Было бы легче и приятнее отвлечься на болтовню. Пусть и о колбасе.
Сигаретный дым немного успокаивал. Румар пообещал себе бросить, когда найдет сестру, но вот уже несколько лет они с Дагмаром собирают информацию, отслеживают перемещения кочевников — и ничего. К этим тварям не подступиться так просто.
Друг пытался вести с ними переговоры. Румар вынужден был признать, что это единственный способ узнать что-нибудь о сестре, но не мог пересилить свою ненависть к этим тварям. Дагмар видел гнев друга, знал о его несдержанности, поэтому и предложил заняться делом самостоятельно. И недавно сказал, что смог что-то накопать. Дагмар будет действовать.
Выжить нужно хотя бы ради этого. Чтобы посмотреть, как его шестопалая сестричка выросла за это время. Вернуть ее к нормальной жизни. Но вспомнит ли она его?
Румар обреченно вздохнул и ненадолго прикрыл глаза.
Тяжелыми выдались последние деньки, невыносимо тяжелые. Навалилось все и сразу, неясно, за что хвататься в первую очередь. А ведь до появления в его жизни Мири, все было относительно спокойно. Дернуло же его подобраться к малявке поближе!
Почувствовал нависающую над ней угрозу и решил вмешаться. Только не учел, что угрозой может стать и он сам.
Мири ничего такого сама не делает, но из-за нее вокруг начинает творится невесть-что. Причем это опасно и для нее, хотелось бы отгородить малявку от неприятностей. Румару казалось это важным. Он чувствовал в ней нечто близкое по духу. Но не мог разобраться в своих мыслях и эмоциях.
Нет, отсюда нужно выбраться, навести в жизни порядок! Нельзя сдаваться, что бы ни произошло.
Хрустнула ветка. Румар тут же открыл глаза, обратив взор к источнику шума.
— А зачем ты здесь? — удивилась белая, чернозубая, уже знакомая псина. — Я говорила, что человеческая помощь мне не нужна.
— Я бы и рад не вмешиваться. Но отец требует гарантий. А ты, я смотрю, стала разговорчивее. Колбаски? — Румар учтиво протянул надкусанную палку куриной колбасы. Псина глянула на скромный ужин, брезгливо скривила длинную тонкую морду.
— Привыкаю к телу. Но пришлось поглотить гончую полностью и забрать ее облик. Держать под контролем — утомительно. Непродуктивно. Отвлекает.
— Я тебя понял… но скажи, пожалуйста. Я могу присутствовать при твоей встрече с графом? Мне нужно доложить отцу о результатах ваших переговоров.