Плоды просвещения
Шрифт:
Профессор (к Сахатову). Так вы говорили?..
Сахатов. Я хотел сказать, что Либо мне сам говорил, что гипноз есть только особенное психическое состояние, увеличивающее внушаемость.
Профессор. Это так, но все-таки главное – закон эквивалентности.
Гросман. Кроме того, Либо – далеко не авторитет, а Шарко всесторонне исследовал и доказал, что гипноз, производимый ударом, травмою...
Сахатов. Да я и не отрицаю трудов Шарко. Я его тоже знаю; я говорю только
Гросман (горячась). В Сальпетриере три тысячи больных, и я прослушал полный курс.
Профессор. Позвольте, господа, не в этом дело.
Толстая барыня (вмешиваясь). Я в двух словах вам объясню. Когда мой муж был болен, то все доктора отказались...
Леонид Федорович. Пойдемте, однако, в дом. Баронесса, пожалуйте!
Все уходят, говоря вместе и перебивая друг друга.
Явление девятнадцатое
Три мужика, кухарка, Федор Иваныч. Таня, старый повар (на печке). Леонид Федорович и барыня.
Барыня (останавливает за рукав Леонида Федоровича). Сколько раз я вас просила не распоряжаться в доме! Вы знаете только свои глупости, а дом на мне. Вы заразите всех.
Леонид Федорович. Да кто? Что? Ничего не понимаю.
Барыня. Как? Люди больные в дифтерите почуют в кухне, где постоянное сношение с домом.
Леонид Федорович. Да я...
Барыня. Что я?
Леонид Федорович. Да я ничего не знаю.
Барыня. Надо знать, коли вы отец семейства. Нельзя этого делать.
Леонид Федорович. Да я не думал... Я думал...
Барыня. Слушать вас противно!
Леонид Федорович молчит.
(К Федору Иванычу.) Сейчас вон! Чтоб их не было в моей кухне! Это ужасно. Никто не слушает, всё назло... Я оттуда их прогоню, они их сюда пустят. (Все больше и больше волнуется и доходит до слез.) Всё назло! Все назло! И с моей болью... Доктор! Доктор! Петр Петрович!.. И он ушел! (Всхлипывает и уходит, за ней Леонид Федорович.)
Явление двадцатое
Три мужика, Таня, Федор Иваныч, кухарка и старый повар (на печке). Картина. Все стоят долго молча.
3-й мужик. Ну их к богу совсем! Тут, того гляди, в полицию попадешь. А я в жизнь не судился. Пойдем на фатеру, ребята!
Федор Иваныч (Тане).
Таня. Да ничего, Федор Иваныч. В кучерскую их.
Федор Иваныч. Да как же в кучерскую? И то кучер жаловался, там полно собак.
Таня. Ну, так в дворницкую.
Федор Иваныч. А как узнают?
Таня. Ничего не узнают. Уж будьте покойны, Федор Иваныч. Разве можно их ночью гнать? Они и не найдут теперь.
Федор Иваныч. Ну, делай как знаешь, только бы тут их не было. (Уходит.)
Явление двадцать первое
Три мужика, Таня, кухарка и старый повар. Мужики собирают сумки.
Старый повар. Вишь, черти проклятые! С жиру-то! Черти!..
Кухарка. Молчи уж ты-то. Спасибо, не увидали.
Таня. Так пойдемте, дяденьки, в дворницкую.
1-й мужик. Ну, а что же дело-то наше? Как же, примерно, насчет подписки, руки приложения? Что ж, в надежде нам быть?
Таня. Вот через час всё узнаем.
2-й мужик. Исхитришься?
Таня (смеется). Как бог даст.
Занавес
Действие третье
Действие происходит вечером того же дня в маленькой гостиной, где всегда производятся у Леонида Федоровича опыты.
Явление первое
Леонид Федорович и профессор.
Леонид Федорович. Так как же, рискнуть сеанс с нашим новым медиумом?
Профессор. Непременно. Медиум несомненно сильный. Главное же, желательно, чтобы медиумический сеанс у нас был нынче же и с тем же персоналом. Гросман непременно должен отозваться на влияние медиумической энергии, и тогда связь и единство явлений будут еще очевиднее. Вы увидите, что если медиум будет так же силен, как сейчас, то Гросман будет вибрировать.
Леонид Федорович. Так я, знаете, пошлю за Семеном и приглашу желающих.
Профессор. Да, да, я только сделаю себе некоторые заметки. (Вынимает записную книжку и записывает.)
Явление второе
Те же и Сахатов.
Сахатов. Там у Анны Павловны сели в винт, а я, как остающийся за штатом... да, кроме того, интересующийся сеансом, вот являюсь к вам... Что ж, будет сеанс? Леонид Федорович. Будет, непременно будет! Сахатов. Как же, и без медиумической силы господина Капчича?