Плохая кровь
Шрифт:
– Эй, возьми-ка это. – Бобби Франчоне швырнул номер «Нью-Йорк пост» на прилавок перед грязной раковиной. – Не забрызгай тут все своей кровищей.
Нагаи взял газету и взглянул на заголовок: «Жук смерти всплывает в порту». Под заголовком виднелась фотография «фольксвагена», зависшего над водой. Ну, Бобби, тонко сработано.
Масиро стоял в сторонке, пока Нагаи покрывал газетой старый, обитый клеенкой прилавок. Самурай положил на газету маленький серебряный ножик и встал на то же место, баюкая руку, как крошечного
– Мне что-то не по себе, – заявил Франчоне, кивая на ножик с трехдюймовым лезвием. – Без этого никак нельзя?
– Таков обычай якудза, – невозмутимо ответил Д'Урсо. – Правда ведь, Нагаи?
Нагаи кивнул.
– Это называется юбицумэ. Если человек совершает серьезную ошибку, он за нее должен платить. Так велит обычай. – Он поднял правую руку и показал обрубки мизинца и указательного пальца.
– У нас в таких случаях ломают ноги, – пояснил Д'Урсо шурину.
Франчоне вдруг схватил газету, свернул ее и ткнул пальцем в заголовок.
– Да за такой прокол ублюдка убить мало. Будь он из наших, ему бы уже не жить.
«Какого черта Д'Урсо всюду таскает за собой эту маленькую погань?» – подумал Нагаи.
– Откуда же было Масиро знать, что тачка, которую угнали те ребята, всплывет? Плавучие тачки! Выдумают ведь такую хреновину.
– Не надо песен. Ты должен был знать. А теперь вся полиция встанет на уши. И какого ляда нужно было их разрубать? Только отягчающих обстоятельств нам еще и недоставало. От вас, ребята, сто баксов убытку, вот что я вам скажу.
Нагаи все смотрел на руку Масиро.
– То есть как это?
– Ну поглядите же на себя, Господа ради. И подумайте, каково нам. Мы вроде должны вас прикрывать от копов – так ведь? – но у вас, ребята, все на лбу написано. С вами все ясно, как белый день. Вы, якудза, одеваетесь, как мой дядюшка Нунцио, – все, как один, в этих кричащих куртках и дурацких шапочках. Да еще эти хреновы татуировки по всему телу, и это с пальцами. – Франчоне указал на руку Масиро. – Если кого-то из вас заметут, вышлют сей же момент. Каждого из вас за километр видно.
– Хватит, Бобби, – оборвал его Д'Урсо.
Нагаи пожал плечами с безразличным видом. Потом поддернул манжеты темно-синей рубашки, так чтобы они видны были из рукавов куртки из шагреневой кожи.
– У вас свои обычаи, у нас – свои.
– И ты поэтому разъезжаешь всюду на старом черном «кадиллаке» с допотопным радиатором? Это тоже обычай? На самокат бы еще сел! Так-то ты стараешься не светиться?
Нагаи сверкнул глазами на панка, думая, стоит ли вообще заводиться с этим идиотом.
– Машина принадлежала Хамабути. Он мне ее подарил.
Франчоне всплеснул руками.
– Ах, Боже ж ты мой, да только это от вас и слышишь: «Честно – бесчестно». Дерьмо собачье. Думаю, это лажа. Чего вы не хотите делать, того и не делаете.
Масиро со свистом втянул в себя воздух и схватился за нож. При виде ножа в руке Масиро глаза Франчоне вылезли из орбит. Нагаи выдавил из себя легкий смешок.
– Несладко тебе, Бобби, зависеть от нас, косоглазых придурков, в этом деле с работорговлей.
Палец Франчоне ткнулся в лицо Нагаи, как раскрытая бритва.
– Не мудри, Нагаи. Вы доставляете нам рабов, мы их покупаем – и мы вам так же нужны, как и вы нам. Так что сиди и не рыпайся.
– Да неужели? Скажи-ка, где бы вы взяли еще рабов – да такую уйму? И кто бы за ними стал присматривать? Мои люди их держат под контролем. Для вас.
– Не надо мне лапшу на уши вешать, приятель. Твои люди – не смеши мою задницу. Я-то знаю, Нагаи, что у тебя тут никого нет. Пшик.
– У меня тут полно людей. Больше, чем ты думаешь.
Франчоне рассмеялся ему в лицо.
– У тебя нет людей. Люди есть у Хамабути. Они подчиняются ему, а не тебе. Тебе подчиняется один Мишмаш.
Сердце у Нагаи запрыгало. В горле пересохло.
– Ты сам не знаешь, что плетешь.
– Да нет, знаю. Мы все знаем о тебе, Нагаи. Мы знаем, что и дома, в Японии, у тебя никого нет, потому что ты там обделался по уши. Ты у Фугукай на мушке, потому что пытался убрать Хамабути и встать во главе семьи. Но дело накрылось, верно? И вместо того чтобы шлепнуть тебя, как бы следовало, Хамабути держит тебя здесь, как шавку на поводке. Так это, Нагаи, или не так? Сюда тебя отправили в наказание, да или нет?
Нагаи смотрел Франчоне прямо в глаза и желал одного: забрать у Масиро нож и воткнуть ублюдку в самое горло. Те давние слова Хамабути звенели у него в ушах: «Теперь, когда твое существо очистилось от предательства, можно быть уверенным, что ты не попробуешь снова. Ты познал всю глубину своего несовершенства – и я верю, что ныне твоя преданность мне станет еще крепче. Искупи свою вину в Америке, Нагаи. Поработай там на меня, и я обещаю вернуть тебе честь».
Но когда же, черт его подери? Когда?
Франчоне хохотал, повернувшись к Д'Урсо.
– Ему нечего сказать. Знает, что я прав.
– Заткнись, Бобби, и встань сюда. – Д'Урсо шагнул вперед, положил руку на плечо Нагаи и отвел его в сторону. Нагаи весь содрогнулся от прикосновения. – Не бери в голову, что Бобби сказал. Он у нас горячая голова. Сам не знает, что несет.
– Для человека, который сам не знает, что несет, он знает слишком много.
Д'Урсо закивал, словно извиняясь.
– Да-да, это я виноват. Антонелли мне рассказал. Не надо было посвящать в это Бобби.