Плохая кровь
Шрифт:
– Оставь-ка при себе турне по стране памяти, – пробормотал Гиббонс, не отрывая взгляда от бинокля.
Четверо вышли из фургончика, двое из «кадиллака». Будь я проклят, если эти ребята не японцы. Трое пересекли лужайку и обошли доме тыла. Остальные трое подошли к передней двери и позвонили. Японочка с длиннющими прямыми черными волосами открыла дверь и отчаянно зажестикулировала, показывая внутрь дома. Японцы долго кивали, потом те трое, что заходили за дом, вернулись, волоча по лужайке маленькую крашеную блондинку.
– Это жена Д'Урсо, – заметил Тоцци. – Что там такое творится?
– Думаю, очередная разборка.
Трое
– Что они с этими девицами возятся? Они же тут просто гуляли.
– В таких районах никто не гуляет, – мрачно произнес Тоцци.
Гиббонс снова поднес бинокль к глазам. Один из японцев неистово тыкал пальцем в двух женщин, а жена Д'Урсо отрицательно трясла головой. Женщины пытались высвободиться, но тщетно. Они боролись столь яростно, что соломенные шляпы упали. Гиббонс навел бинокль на их лица. Рыжая кого-то напоминала. Но когда Гиббонс хорошенько разглядел брюнетку, внутри у него все оборвалось.
– О Боже...
Тоцци вырвал у него бинокль и стал смотреть.
– Это Роксана и Лоррейн. Что за чертовщина?
Гиббонс не слушал. Он напряженно вглядывался в даль, туда, где маленькие фигурки исчезали в фургончике, и думал, как Лоррейн в этой своей нелепой шляпе безмолвно взывает о помощи. Он был зол на нее, как черт, его обуревали зловещие фантазии и предчувствия, которые так быстро сменяли друг друга, что ясно ощущались только страх и тоска, которые одни остались бы в мире, уйди из него Лоррейн. Он сунул руку в карман пиджака, где лежал пистолет, но движение было слишком резким, и от дикой боли в плече слезы выступили на глазах. Черт побери! Лоррейн ждет помощи, а он ничего не может! Он живой труп!
Пригвожденный болью к сиденью, Гиббонс увидел сквозь слезы, как японцы залезли в фургончик, выехали на дорогу, свернули направо и покатили вниз с холма. Старый черный «кадиллак» с решеткой на радиаторе следовал впритык, словно акула, стерегущая добычу.
Гиббонс повернулся к Тоцци.
– Да езжай же, черт тебя! Жми! Езжай! – Он даже не заметил, что Тоцци уже включил зажигание и давит изо всех сил на газ и что их темно-зеленый седан, пробуксовав, оставил на дороге длинный глубокий след. Он даже не чувствовал боли. Единственное, что он чувствовал, – тяжелый, внезапно нахлынувший страх, готовый раздавить его, расплющить, способный разрушить все вокруг. Страх и стыд при мысли о том, что он, возможно, окажется не в силах предотвратить самый жуткий кошмар в своей жизни.
О Боже... Лоррейн. Они увезли Лоррейн!
Глава 28
Антонелли сидел на краю заднего сиденья лимузина у открытой дверцы и тыкал в Д'Урсо костлявым пальцем. Старик весь побагровел от бешенства. Даже кожа на черепе под редкими седыми волосами и та была багровой.
– Мне хотелось бы знать, о чем ты думал, черт тебя возьми, самовольно устраивая стачку. Скажи мне, Джон. Я хочу знать.
Д'Урсо пожал плечами и оглянулся на Винсента, который стоял между бамперами лимузина и «мерседеса». Большой Винсент явно нервничал. Он сам выбрал этот конец стоянки – и все же нервничал.
Д'Урсо тоже глядел на острые колючки восьмифутовой изгороди. Что этот кретин Винсент себе думает? Что какой-нибудь боевик выскочит из-под лодки с пулеметом и начнет строчить из-за изгороди? Чертова горилла. И все же было приятно видеть для разнообразия, как Винсент писает кипятком. Верзила вглядывался в длинные ряды маленьких дерьмовых автомобильчиков, какие делают япошки, нервно сверлил глазами Бобби, который, опершись о бампер «мерседеса» и скрестив руки на груди, старался глаз не спускать со старика, как и было условлено. Винсент просто не знал, куда и смотреть. Единственное, что он знал, это то, что его надули и он впутал старика в гиблое дело. Если готовится покушение, то удар можно нанести откуда угодно. Д'Урсо приятно было видеть, как он дергается.
– Ты меня слышишь, Джон? Я хочу знать, о чем ты думал, когда делал это, где была твоя голова. Объяснись! Ты пытаешься разрушить наши отношения с людьми Хамабути? Так, да?! – Скрипучий голос старика уже звучал, как предсмертный хрип. Кожа вокруг глаз и на скулах так натянулась, что чуть ли не торчали кости. Старик уже и так не жилец.
– Не волнуйтесь, мистер Антонелли, не надо, – вмешался Винсент. Возможно, испугался, что с Антонелли случится сердечный приступ.
Старик ткнул в своего «шестерку» двумя костлявыми пальцами и сверкнул глазами. Знай место!
Д'Урсо выпятил губы, чтобы старик не заметил ухмылочки. Кажется, это будет даже слишком просто. Он раз за разом прокручивал это в голове, и каждый раз все выходило так, как ему хотелось. Он почесывает щеку и дает Бобби сигнал. Бобби вытаскивает «Линду» и убирает «шестерку». Тем временем он сам вынимает пистолет из кобуры, привязанный к лодыжке, и всаживает пару пуль в Винсента, на всякий случай. Потом оборачивается к жалкому старперу, у которого не хватило бы сил спустить курок, даже если бы он и имел при себе оружие, и метит ему в голову. Чистая работа.
– Черт побери, Джон, ты, кажется, меня вовсе не слушаешь! Отвечай, ради всего святого! Почему ты устроил стачку, не посоветовавшись со мной?
– Так вот, мистер Антонелли, я устроил стачку, не посоветовавшись с вами, потому, что счел это нужным. И знал, что вы не согласитесь, – поэтому вам ничего и не сказал.
Старик весь кипел. Губы его ввалились, рот крепко сжат – дряхлый-дряхлый дед.
– Я, черт возьми, не могу поверить...
– Нет-нет, погодите, – перебил Д'Урсо. – Сначала выслушайте меня. Эти япошки с самого начала задирали нос. Я вас предупреждал, но вы так ничего и не сделали. Хамабути считает, что он единственный в городе поставщик. Но он просчитался. Я нашел новых людей, более дешевых рабов...
– Черта с два ты там нашел. Я тебе говорю, что мы будем работать с Хама...
– Послушайте меня. Я знаю, как сделать деньги на этой торговле, настоящие деньги. Можно покупать дешево, большими партиями. Втрое больше, чем сейчас. Ввозить больше девушек. Отбирать хорошеньких для...
– Проклятье, ты прекрасно знаешь, что я говорил тебе насчет проституции.
– Да, знаю, вы этого не хотите, но вы не правы. Вот уже два месяца я содержу бордель на побережье. Очень доходный. Сейчас я все расскажу.