Плохая привычка
Шрифт:
Так! Нужно взять себя в руки. Сама, дура, виновата.
Я скинула с себя одеяло, подобралась к краю постели и опустила ступни на пол. Теплый, к слову, пол. Встала на ноги, пошатнулась и оперлась пальцами о край тумбочки, чтобы удержать равновесие. На стуле за рабочим столом я обнаружила свои вещи: платье, колготки, бюстгальтер.
Страсть нас, похоже, не обуяла, да и я разделась культурно, как для гинекологического осмотра. По всей видимости, вчера имело место быть культурное соитие с деловыми нотками.
Кошмар…
Обняв
— Садись. Не стесняйся, — Смертин кивнул в сторону стола, а сам отвернулся к гарнитуру, чтобы налить кофе.
Шумно сглотнув, я постаралась не акцентировать внимание на том, что сам Смертин был по пояс голым, расхаживая передо мной в одних только спортивных штанах.
Он нисколько не был смущён нашим положением. И в целом вёл себя так, будто мы всё ещё в офисе, в его кабинете, и я вот-вот подложу ему бумаги на подпись.
— Сахар? — поинтересовался Смертин, показав мне сахарницу.
— Угу.
Я обняла поставленную передо мной кружку ладонями и сосредоточила взгляд на черной жидкости в ней.
Ну, я и дура…
— Расслабься, — вдруг произнес Смертин. — Не было у нас ничего. Ты напилась в моём клубе, мне позвонил сын, и я привёз тебя к себе, чтобы тебя во вчерашнем состоянии не увидел твой сын. Спал я на диване. Трусов твоих не видел.
Взгляд голубых глаз насмешливо сверкнул.
Похоже, не врёт, но не поглумиться над моим незавидным положением — грех.
— Спасибо, — я попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Скорее, инсульт, чем улыбка.
— За то, что у нас ничего не было?
— Угу.
— Можно было бы, конечно, раз-раз и на матрас, но я предпочитаю трахаться с бабами, которые в своём уме и сознании, — усмехнулся Смертин и отвернулся к плите, на которой стояла сковорода. — Омлет?
— Немного.
Смертин поставил передо мной тарелку, положил рядом вилку и отвернулся, чтобы налить кофе и себе тоже.
А я смотрела на его спину и пыталась понять, как выйти из сложившейся ситуации не побитой собакой, а вполне достойно. Всем же свойственно иногда уходить в отрыв, да? А разведенкам?
Пока я размышляла о том, как моя жизнь пошла под откос, в квартиру кто-то вошёл. Будто специально хлопнул дверью погромче, чтобы у меня надвое треснула голова, а затем прокричал:
— Надеюсь, все одеты?
— Если приехал пожрать, то молча, — крикнул в ответ Смертин.
— Наталья, моё почтение, — в кухне появился парень в кожаной куртке, порванных джинсах и с очень хитрой улыбкой на молодом лице, так похожем на Смертина старшего. Я помнила его из клуба. Он улыбался мне широко и искренно. Чувствуя неловкость, я оттянула край футболки побольше на колени, но, к счастью, парень не стал меня разглядывать. Сильнее всего его заинтересовало содержимое сковороды на плите. — Люблю возвращаться домой утром. Пахнет кофе, моя уже готовит, — сказав это,
— Пизда тебе, — буркнул Смертин и мгновенно ринулся к парню, который побежал от него, смеясь.
Я обеими руками схватилась за стол, боясь, что они его опрокинут, но эти двое выбежали вон из кухни, и дальше я слышала только топот по квартире и периодические вспышки смеха обоих.
— Всё, блядь! Ты выиграл, бать! — завопил парень.
Через несколько секунд отец и сын вошли обратно в кухню, продолжая вяло толкаться до самой плиты.
— Мой сын Роберт, — коротко пояснил Смертин.
— Приятно… познакомиться, — кивнула я, глотая кофе. Глядя на Смертина, я пыталась найти в нём того человека, к которому привыкла в офисе, но видела совершенно другого мужчину. Более легкого, более понятного, более земного и простого в своих домашних штанах и в простых и уютных приколах с сыном.
Роберт ушёл в прихожую, из которой вернулся почти сразу, но уже без куртки. Сцепив пальцы в замок, он зафиксировал их на затылке и наблюдал за тем, как его отец готовил ему завтрак. Периодически парень поглядывал на меня, чем катастрофически смущал.
— А я вам точно не помешал? — спросил он вдруг.
— С чего ты взял? — между делом поинтересовался Смертин.
— Что-то вы подозрительно молчите. Будто я что-то прервал, и теперь вы ждёте, когда я пожру и свалю.
— Жри и вали, конечно, — Смертин переложил омлет из сковороды в тарелку и вручил сыну. — Хлеб нарежь.
— Огурчики? Помидорчики? Наталья, что предпочитаете? — голубые глаза с хитрым блеском застыли на мне.
— Ничего. Спасибо, — дёрнула я уголками губ в вялой попытке улыбнуться.
— Рассол от огурцов Натахе оставь. Ей сейчас лишним не будет, — строго бросил Смертин.
— Ничё, что я в рассоле только что пальцы искупал? — невинно вопросил Роберт, выглянув из холодильника уже с рукой в банке огурцов.
— Дал же Бог наследничка, — тяжело вздохнул Смертин и начал уже для себя готовить обычную глазунью. — Хлеб нарежь. И хоть в него постарайся ничего не сунуть.
С улыбкой довольного тем, что шалость удалась, школьника, Роберт взял разделочную доску, положил на неё буханку хлеба и, прихватив нож, аккуратно нарезал.
Отец и сын были заняты завтраком, перебрасывались иногда короткими фразами, прыгая от веселья к тотальной серьёзности буквально за секунду.
Затем они оба сели за стол напротив меня, будто испытывая на прочность моё похмелье и чувство стыда после вчерашнего.
Смертин выглядел, как крепкий взрослый мужчина. Не пузан, но и не сухой дрыщ. Его сын тоже выглядел крепко, но казался суховатым. Хотя, для его возраста и высокого роста он выглядел вполне нормально.
А напротив них сидела я: лохматая, помятая, источающая перегар, и, наверняка, с темными кругами под глазами от потекшей туши.