Плохая война
Шрифт:
– Ах, не хочу я ничего такого, – морщилась госпожа Эшбахт. – Хочу чего-нибудь свежего и холодного. – И она притом снова начала отламывать куски от хлеба.
И тут в который раз загудели трубы, двери ратуши распахнулись, и вошла делегация горожан. Впереди выступал важный седой господин с большим пузом, он нес перед собой подушку, на которой стояла шкатулка хорошей работы. Господин остановился прямо напротив Волкова и закричал зычно, на весь зал ратуши:
– Коммуна Заячьей улицы, с прилегающими проулками и с площадью Святого Андрея, просит вас, кавалер, за дела ваши славные, за победы великие принять в дар шкатулку с перцами –
К ним подлетел молодой человек и открыл крышку шкатулки. Пузатый господин повернулся налево, затем направо, чтобы все видели, что шкатулка, разделенная на две части, доверху наполнена красным и черным перцем, и уже потом поднес ее ближе к столу, за которым сидел Волков.
Кавалер встал и поклонился.
– Благодарю вашу коммуну, я люблю перец. Видно, не зря я бил горных собак.
В зале засмеялись.
Шкатулка была бережно водружена на стол, пустующий до сих пор. Теперь предназначение стола стало ясным. И кавалер понял, что не для одной шкатулки тут поставили целый стол. И оказался прав.
За пузатым представителем коммуны Заячьей улицы шли следующие дарители. Эта делегация была явно богаче первой.
– Гильдия мукомолов и мельничных мастеров, – гордо представился седой господин в большом и красивом берете. – Дозвольте, рыцарь божий, преподнести вам подарок от нашей гильдии, уж всех вы нас порадовали делом последним своим. Ответили за все наши обиды и унижения. – Он стянул покрывало с рук юноши, что стоял за ним. – Прошу принять от нас четыре меха черного соболя!
По залу прокатился удивленный гул. Соболь считался мехом королевским. Конечно, четырех соболей и на четверть шубы не хватило бы, но все равно подарок был очень дорогой, очень.
Волков снова вставал, снова кланялся, говорил слова благодарности. А когда взглянул на жену, чтобы сказать ей, что этими соболями можно оторочить ей шубу, то увидал лицо совсем белое.
– Госпожа моя, – с волнением заговорил он, – что с вами?
– Душно мне, – отвечала она с раздражением.
– Вот же вода кислая, как вы хотели.
– Я хотела с лимоном, мне же принесли с укусом, да еще и теплую. – Она опять морщилась. – Мутит меня, велите убрать отсюда эти котлеты.
Волков дал знак слуге, и тот убрал блюдо с его стола. А к нему уже шла новая делегация из шести человек. И делегация та была совсем не бедная, судя по их одеждам. Как же Волков был удивлен, когда узнал, что это…
– Гильдия золотарей и старьевщиков просит вас, достославный рыцарь Фолькоф, не отказать в милости и принять от нас в дар шкатулку, в коей лежит двадцать пять талеров серебром.
– Благодарю вас, – с удивлением отвечал он, вставая. – Ваши деньги будут мне очень кстати.
А Элеонора Августа коснулась его руки и, когда кавалер поглядел на нее, произнесла едва не со стоном:
– Мутит меня, нужно бы мне прилечь. Вернемся к епископу в дом.
– Сие невозможно, госпожа моя, – ответил Волков. – Люди еще, кажется, будут ко мне.
Но, видя ее жалкий вид и бледность, нашел глазами Увальня, сделал ему знак, подзывая к себе. Увалень, пока не пошла новая делегация, приблизился к нему, захватив с собой и Максимилиана.
– Госпоже дурно, выведите ее на улицу; коли нужно будет, так сажайте в карету, и пусть едет в дом епископа, – распорядился кавалер.
Максимилиан и Александр вежливо и бережно вывели Элеонору Августу из зала, а епископ наклонился через ее опустевшее
– Монахиня моя сказала мне, что ваша жена обременена.
– Кажется, – неуверенно и с надеждой ответил кавалер.
– Да благословит ее Господь, я молился о том часто. Да будет над чревом ее благодать покровительства Матери Божьей. – Епископ перекрестился. Волков тоже перекрестился за ним следом. А поп продолжал: – Я благословлю мать Амелию быть с вашей женой до благополучного разрешения. Она лучшая повитуха графства и города.
– Премного вам благодарен, святой отец, – смиренно отозвался кавалер.
– Не благодарите, вы служите престолу Петра и Павла так же, как и я, и еще неизвестно, от кого из нас больше пользы.
– Разумеется, от вас.
– Нет. Нет, неправильно. Я – язык, вы – меч, язык без меча – пустой звон, меч без языка – напрасная кровь. Так что для матери церкви мы одинаково ценны. Вон к вам идут новые люди.
Волков увидал, что в ратушу входит очередная делегация.
– Помните мои слова? – шепнул епископ.
– Это те, что про поцелуи и серебро?
– Да именно те, сейчас они продолжат целовать вам руки и осыпать серебром, но вы не обольщайтесь.
– Я держу в памяти ваши слова, святой отец, – ответил кавалер.
Глава 23
– Гильдия печников, каминных мастеров и трубочистов просит вас, господин, принять наше подношение, – говорил важный господин, ставя на стол поднос из серебра.
– Цех пивоваров Восточных ворот просит принять две бочки черного пива, уж поверьте, господин рыцарь, от него вы трезвым не будете, – говорил следующий делегат. – Бочки сюда закатывать не дозволили, они вас ждут на улице перед ратушей.
– Коллегия судейских писцов и адвокатов просит принять наш дар, господин фон Эшбахт. – На столе появляются серебряная тарелка, нож и вилка из серебра.
– Корпорация виноторговцев города Малена просит вас не отказаться от нашего дара, господин кавалер, и принять двадцативедерную бочку десятилетнего ламбрийского вина. И ведерный бочонок отличного генейского бренди.
– Коммуна Вонючей улицы и Гильдия кожевенных дел мастеров просят принять от нас узду, седло и стремена, все это с серебряным чернением. А гильдия перчаточников просит принять в дар по полдюжины лучших перчаток для вас и вашей супруги.
Волков уже устал вставать, даже нога стала ныть, устал кланяться и отвечать на приветствия, а люди всё шли и шли. Уже и бочонок меда ему подарили, и отрез великолепного зеленого шелка, и посуду, и кинжал с позолотой, оружейники принесли протазан великолепной работы и шпоры, тоже позолоченные, две интересные, более длинные аркебузы. В общем, к концу церемонии на столе почти не осталось места. И новые подарки складывали поверх прежних. И их все еще несли. Кажется, гости даже позабыли про печеных телят и окорока в горчице, так и смотрели, что же еще подарит следующая делегация прославленному воину. Последние и самые богатые подарки он получил, разумеется, от купеческих гильдий и от корпорации городских менял и банкиров. Эти господа приносили не вещи и не серебро, эти дарили золото. От одних была маленькая серебряная шкатулка с десятью золотыми дублонами – редкими и ценными деньгами. От других – алая бархатная подушка, на которой лежало двадцать новеньких гульденов. А еще золотой перстень с небывалой красы аметистом, что сулит владельцу долгие лета.