Плохая
Шрифт:
— Так почему ты за два года ни разу не встретился с ней?
— Тебе не понять.
— Вот уж точно! Мне не понять, зачем заставлять любимую девушку страдать, и при этом мучить и себя тоже. Ты садо-мазохистом заделался?
— Нокс, я…
— Только попробуй сейчас сказать, что ты недостоин ее, и ей будет лучше без тебя. Я просто не сдержусь и врежу тебе.
— Но это так!
— Почему ты все решаешь за вас двоих? Она не имеет права голоса? Почему ты никогда не спрашиваешь ее? Если бы я встретил девушку, которая бы меня так любила, я бы боролся за нее до последнего! А ты просто отказался
— Я уголовник, Нокс. Нас и так на нормальную работу никто не взял бы, а теперь и подавно. Что я могу ей предложить?
— Любовь. Ей от тебя нужно только это. В любом случае, ты своего добился.
— Что ты имеешь в виду? — У Гэбса внутри вдруг все сжалось от неприятного предчувствия.
— Она больше не придет.
Услышать это было больно. Хоть Гэбс и добивался этого, но теперь, получив, ощущал, будто внутри него проворачивают раскаленную кочергу.
— Наверное, так лучше, — прохрипел он, сдерживаясь, чтобы не закричать.
— Кому лучше? Ей? Нет, не лучше. Она плачет.
— Что? — Вскинулся Гэбс. — Почему она плачет?
— Я рассказал ей правду о том дне и о целях авантюры. Она думает, что ты ее ненавидишь, винит во всем себя. Сказала, что теперь понимает, почему ты отказывался от свиданий, и больше тебя не потревожит.
— Черт! Нокс, но это же не правда!
— Я ей тоже так сказал, но она не стала слушать. Такая же упрямая, как ты. Вдолбила себе в голову, что ты ненавидишь ее, и плачет.
Эти слова разъедали Гэбсу душу, как кислота. Страдать одному еще ладно, но знать, что страдает она, было в тысячу раз больнее. А осознавать, что причиной ее страданий стал сам, было чистым адом.
— Нокс, может, ты все же попытаешься ей объяснить? Передать мои слова.
— Ты смеешься? Как только она узнает, что ты динамил ее два года, а ко мне вышел сразу, она еще больше уверится в твоей ненависти, и тогда ничего в мире ее не переубедит.
— Твою мать!
Гэбс посидел пару минут, а потом понял, что прятаться больше нельзя. Он и так уже наделал ошибок. Гэбс даже не представлял, сколько мужества и любви надо, чтобы ходить в эту гребаную тюрьму два года подряд каждый месяц! Джен оказалась намного смелее его. И теперь он должен все исправить. Если девушка придет, он будет вымаливать у нее прощение. А если нет, тогда он займется этим, как только выйдет из тюрьмы. Перестав сопротивляться, Гэбс ощутил внутри такую легкость, будто с него сняли многотонную плиту. Будто все это время он шел против ветра, а теперь, наконец, перестал сопротивляться.
— Нокс, попроси ее прийти.
— Зачем?
— Пришла пора исправлять ошибки.
— Скажи мне только одно — ты будешь продолжать отталкивать ее, или все же вспомнишь, что ты мужик, и вернешь ее?
— Я постараюсь вернуть.
— Вот это мой брат! Надеюсь на тебя, иначе я сам найду Джен нормального парня.
— Только попробуй!
— Тогда не засовывай больше голову в задницу. Ладно, я пошел, теперь мне предстоит уговорить вторую сторону дать тебе шанс.
— Давай, удачи, я буду ждать.
Когда я узнала, что Нокс виделся с Гэбсом, внутри меня что-то оборвалось. Он выходит ко всем, кроме меня. Это лучшее доказательство того, что я больше ему не нужна.
Сегодня я решила дать ему шанс и все же сходить. Надела свободную юбку до колена, легкую кремовую блузку, ботильоны и кожаную куртку. Перед входом в административный корпус я остановилась и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Не помогло. Руки по-прежнему мелко подрагивали. Плюнув на все, преодолела последние метры и вошла. Привычно поздоровалась с охраной, меня проводили в знакомую до боли комнату и попросили подождать. Каждая минута тянулась, как резиновая. Казалось, прошла вечность, а стрелка сдвинулась лишь на несколько делений. Вот открывается дверь, мое сердце замирает…чтобы гулко забиться, как только я вижу Гэбса. Он находит меня взглядом и этого достаточно. В его глазах я вижу такую жажду и любовь, что по моим щекам начинают струиться слезы. Гэбс подходит и протягивает руку, но его останавливает охранник. Прикосновения запрещены. Рука падает и сжимается в кулак.
— Не плачь, — его голос, такой родной и любимый, чуть хриплый от эмоций. Как же я скучала.
— Не могу. Мне так тебя не хватало. — Мы присели на стулья, не сводя взгляда друг с друга.
— Мне тебя тоже.
— Тогда почему ты не приходил?
— Потому что я дурак, который хотел как лучше, но делал, как всегда.
— Мне было так больно и одиноко без тебя.
— Прости меня. Я опять причинил тебе боль, но обещаю исправиться. Джен, как ты могла подумать, что я тебя ненавижу? Ты — самое дорогое, что есть у меня.
— Нокс рассказал мне всю правду о том дне. И ты отказывался от свиданий. Что я еще могла подумать?
— Что твой парень — недостойный тебя придурок. — Я хмыкнула, услышав такие откровения.
— Тогда ему досталась девушка как раз под стать. Эгоистичная прилипала.
— Он рад. Он любит ее именно такой.
— Хорошо. Потому что она тоже любит его таким, какой есть.
— Джен, прости, что я пытался все решить за нас обоих. Что не дал даже шанса. Каждый раз, отказываясь от свидания с тобой, я, буквально, лез на стену. Думал, что так будет лучше для тебя. Но я больше не буду самостоятельно принимать решения. Если мы вместе, то и решать все будем вместе. Ты будешь приходить ко мне?
— Конечно!
— Ты…дождешься меня?
— Можешь не сомневаться.
— Спасибо.
Пару минут мы просто смотрели друг на друга и впитывали увиденное. Сердце залечивалось, душевные раны затягивались, надежда вновь начинала светиться внутри. Он здесь, рядом. И пусть мы не можем прикоснуться, только смотреть, но мы не потеряли друг друга. Время пройдет и Гэбс выйдет на свободу, тогда буду и объятия, и поцелуи, и все остальное. А пока мы будем рядом, насколько это возможно.
— Ты стала еще красивее. И еще больше похожа на ангела. Как ты живешь сейчас?