Плохие девочки, которые изменили мир
Шрифт:
Непристойный по тем временам фильм почти сразу запретили в прокате, но зрители успели оценить шок-контент: вести о молодой актрисе разнеслись далеко за пределы Австрии. Мужчины одолевали ее вниманием, и в восемнадцать лет Хедвиг унесло в неудачный брак. Австрийский миллионер и фабрикант оружия Фриц Мандль быстро заставил ее пожалеть о скороспелом замужестве. Одержимый ревнивец посадил ее под замок, позволяя выбираться из дома лишь на деловые встречи и визиты в военные лаборатории, на которых она его сопровождала. Хедвиг изображала красивую мебель, но запоминала разговоры мужчин, в частности, она многое узнала о системах наведения и противокорабельном оружии. Несмотря на еврейское происхождение, Мандль пытался сотрудничать с нацистами. По слухам, на встречах с ним бывали даже Гитлер и Муссолини. Как ни молода была Хедвиг, коллаборационизм
С этого приключенческого сюжета началась следующая страница в ее биографии. Карьера в Голливуде, где ее уже прекрасно знали по роли в «Экстазе». Смена имени на Хеди Ламарр по совету основателя киностудии MGM Луиса Майера, опасавшегося отпугнуть консервативных зрителей ее репутацией скандальной звезды. Шестеро мужей и множество любовников, в числе которых был эксцентричный миллионер и пионер авиации Говард Хьюз. Поначалу Хеди снимали только в роли «мордашки». Она презирала эти кукольные роли, да и к самой индустрии «фабрики грёз», штамповавшей красавиц, относилась без пиетета. В то время у женщин в Голливуде было не так много возможностей проявить свой талант. Хеди говорила:
«Любая девушка может быть очаровательной; всё, что ты должна для этого делать, — стоять смирно и вести себя глупо».
Острый язык и неуживчивый нрав принесут ей немало врагов и сделают объектом травли, которая погубит ее кинокарьеру. Но в 1946 году, в фильме Эдгара Г. Ульмера «Странная женщина», Хеди наконец снялась в роли, которая раскрыла ее драматический потенциал. Она стала не просто гламурной звездой, а серьезной актрисой.
Сделанные ею открытия позволяют предположить, что не имевшая технического образования Ламарр была наделена от природы гениальным умом ученого. Изучив особенности крыльев птиц, она помогла Хьюзу усовершенствовать модель самолета. Работая в Голливуде, она придумала аналог бульонных кубиков со вкусом колы для домашних прохладительных напитков. А наступление фашизма подтолкнуло ее к поистине великому изобретению. 17 сентября 1940 года немецкая подлодка уничтожила британский эвакуационный корабль, на котором находились 248 человек, 77 из которых — дети. Узнав об этом, Хеди совместно со своим другом — композитором Джорджем Антейлом — начала разработку технологии «прыгающих частот». Благодаря тем самым визитам в военные лаборатории Хеди знала, как работают радиоуправляемые торпеды, самым большим недостатком которых была несовершенная система наведения: обнаружив угрозу, противник легко глушил сигнал, отправляя помехи на той же частоте. Хеди Ламарр предложила отправлять сигналы отрывками, на разных частотах.
В августе 1942 года Ламарр и Антейл получили патент на изобретение «Системы секретной связи» и бескорыстно передали его армии США. Как не раз уже бывало с изобретениями, опережающими свое время, военные его не поняли и отложили в долгий ящик. «Из ящика» открытие извлекли намного позже, благодаря чему мы сейчас пользуемся мобильными телефонами и многим другим. В 1997 году Хеди Ламарр была официально награждена за свое изобретение, а в 2014 году ее имя внесли в Национальный зал славы изобретателей США.
День рождения актрисы — 9 ноября — отмечается как День изобретателя в немецкоговорящих странах. Не правда ли, удивительно, что это та же самая женщина, которая первой изобразила на экране оргазм?
Анализ зла. Ханна Арендт
(14 октября 1906 — 4 декабря 1975)
О фашизме написаны сотни произведений. Самыми тяжелыми и страшными, конечно же, остаются работы, авторы которых испытали ужас нацизма на себе. «Человек ли это?» итальянского химика Примо Леви, прошедшего через Освенцим. «За пределами вины и искупления» немецко-австрийского писателя Жана Амери, которого пытали в гестапо. Холодящее до дрожи стихотворение «Фуга смерти» немецкого поэта Пауля Целана, депортированного в румынский трудовой лагерь и потерявшего в Холокост всю семью.
Леви, Амери и Целан пережили Холокост, написали свои величайшие работы и на пике известности, в мирное время, покончили с собой. Они словно сказали
Миллионы потерянных жизней, искалеченных судеб, разоренных стран, исторические последствия, которые невозможно измерить… Как это стало возможным? Первым автором, который задал этот вопрос на бумаге, стала философ Ханна Арендт. Ответ на него она суммировала в названии своей книги — может быть, важнейшей книги XX века:
«Банальность зла».
Ханна Арендт родилась в Ганновере (тогдашнем Линдене) в светской еврейской семье. Как большинство ассимилированных евреев, шагнувших за пределы гетто, она с детства столкнулась с неприятием. Родители разработали для нее целый свод правил поведения, как вести себя в школе в случае антисемитских замечаний учителей. От нападок других детей она должна была защищаться сама — родители пытались закалить ее для будущих битв. Известная журналистка Мишель Дин в свежем исследовании об Арендт предполагает, что она не примыкала к движению в защиту женских прав, поскольку на фоне повсеместного антисемитизма, а затем и кампании по уничтожению евреев феминистские запросы не казались ей значительными. Но могло быть и другое объяснение: Арендт никогда не стремилась стать частью какого-либо движения вообще. Для нее остался чуждым и сионизм, ее даже упрекали в нелюбви к собственному народу.
Арендт прославилась как политический философ и гений рационализма, поэтому трудно представить, что в юности она была мечтательной девушкой, писавшей жеманные стихи, а свое вхождение в мир философии начала с бурного романа со своим преподавателем Мартином Хайдеггером — одним из величайших мыслителей XX века. В Марбургский университет она приехала в 1925 году специально ради его курса. Ханне было тогда восемнадцать, Хайдеггеру — тридцать пять. Она следила за ним на лекциях сверкающими глазами, и однажды после занятий они разговорились. Три месяца они тайно встречались на квартире, которую снимала Ханна. Хайдеггер пачками слал ей цветистые письма, клянясь, что ничего подобного не испытывал в жизни. Но он был давно и безнадежно женат, разводиться не собирался и быстро дал задний ход. Ханна не только тяжело переживала разрыв, но и надолго сохранила чувства к Хайдеггеру.
Впоследствии она дважды побывала замужем. В первый раз — за австрийским писателем и философом Гюнтером Андерсом, с которым разошлась в 1937 году. А во второй раз — за еще одним философом Генрихом Блюхером, которого она пережила на пять лет. Оба мужа Ханны были в первую очередь ее собратьями по разуму и лучшими друзьями. Очевидно, Хайдеггер так и остался самой большой любовью в ее жизни. Она простила ему даже то, что вскоре после их расставания Хайдеггер вступил в партию национал-социалистов и занялся «чисткой» немецких университетов от еврейских профессоров, не пощадив даже собственного учителя, крупнейшего философа Эдмунда Гуссерля. В «гиганте мысли» Арендт по отношению к ее первой любви до конца жизни говорил не разум, а сердце, за что она тоже подвергалась нападкам других евреев.
Влияние Хайдеггера как мыслителя на нее было огромным, но он скорее подтолкнул ее на тропу, которую Арендт проложила сама. После обучения у другого философа, Карла Ясперса, у которого она защитила диссертацию, Ханна начала постепенный отход от философской мысли к политической. Она сотрудничала как журналистка с газетой Frankfurter Allgemeine и работала над полувоображаемой биографией немецкой писательницы еврейского происхождения Рахель Варнхаген фон Энсе. В самом выборе темы и отношении Аренд к предмету ее исследования ощущается та же романтическая восторженность, какую она испытывала к Хайдеггеру. Рахель была загадочной фигурой эпохи романтизма, ассимилированной еврейкой, ощущавшей себя, как определяла Арендт, «осознанной парией». Молодая исследовательница пыталась представить себе ее мысли и чувства, наделяя свою героиню, которую называла «лучшей подругой», необыкновенной чуткостью и способностью к душевному сопереживанию. Железной поступью надвигались времена, когда от романтизма Арендт не останется ни следа.