Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Или в нокауте.
— Никто не должен узнать правду. Ты работала в Китае, влюбилась и согласилась выйти замуж за достойного юношу.
Стопудово в нокауте.
— Никаких драгоценностей и дорогих нарядов. Забудь об этикете, — выдает наставления и завершает: — Баронесса исчезла, осталась простая переводчица.
— Ну, не скажу, что расстроена, — вымученно улыбаюсь. — Этикет задолбал.
— Отлично, — радостно ухмыляется, вновь подступает ближе.
— То есть совсем исключаем правду? Даже по секрету? Не всем,
— Если хочешь видеть маму живой и здоровой, то никакой правды, — кровать пружинит под тяжестью его веса.
— Теперь меня типа перестанут искать? — лихорадочно оглядываюсь по сторонам, рассчитываю возможные маневры.
— Тебя и раньше не искали, — привычным движением хватает за лодыжки, рывком тянет вниз, накрывает мощным телом.
— Минуточку! — вырываюсь, тщетно пробую освободиться. — Мы же не обсудили основное!
Борьба лишь усугубляет бедственное положение. Ноги широко раздвинуты, руки пойманы в ловушку над головой. Проклятый шелк поднимается к груди, обнажает до неприличия.
— Я не хочу, — отчаянно извиваюсь.
Фон Вейганд смеется, слегка отстраняется, не разрывает стальное кольцо объятий, лишь позволяет перевести дыхание.
— Уверена? — пальцы скользят по животу, все ниже и ниже.
— Ты перегибаешь палку, — стараюсь улизнуть, но бесполезно, грозно бормочу: — Прекрати.
— Прекратить — что? — интересуется с расстановкой, застывает в миллиметре от хамского вторжения.
— Я не хочу… не буду… не могу, — заявляю срывающимся голосом.
— Лжешь, — выносит беспристрастный приговор и подтверждает собственную правоту эмпирическим путем.
Пораженно всхлипываю. Бьюсь, будто глупый зверек, пойманный в силки коварного охотника. Избегаю поцелуя, отворачиваюсь от усмехающихся губ и натыкаюсь взглядом на доброжелательную физиономию Дориана.
Громила либо самоубийственно игнорирует очевидные намеки, либо не смеет ступить ни шагу без официального разрешения высших инстанций. Подпирает стену и уперто держит тошнотворную мину а-ля сутенер-зануда.
Ну, точно перебор.
— Ремень был, плеть была, кнут засветился, парафин протестировали, — многозначительно хмыкаю и взрываюсь истерикой: — Теперь на очереди эксгибиционизм?! За кого ты меня принимаешь? Я девушка приличная.
— Потому и дорогая, — дразнит, покусывая ушко.
— Опять мою шутку стащил, — негодую, пытаюсь увернуться от пальцев, которые не ведают стыда и проникают глубже.
— Это не шутка, это чистая правда, — откровенно издевается. — Вспомни затраченную сумму.
— Почему не учел свадьбу? — бросаю с вызовом.
— Учел в другой папке, — обезоруживает честностью.
— Под названием «бредовые идеи»? — перехожу в наступление.
— Под названием «личный комфорт», — достойно отражает удар.
— И как замужество влияет на комфорт? — не скрываю иронии. —
— Единственная дочь удачно устроена, вся семья довольна и спокойна, — произносит с ангельским видом.
— Мило, столько заботы, сейчас расплачусь от переизбытка эмоций, — стараюсь разозлиться и дать отпор, для разогрева целюсь в Дориана: — Проваливай! Get out.
Амбал имитирует глухоту.
— Leave us, (Оставь нас,) — отдает короткий приказ фон Вейганд.
Качок мигом покидает поле зрения. Аккуратно хлопнул дверью и был таков. Масштабную фигуру, словно ветром сдуло.
Обидно, даже слуги не подчиняются, жалкие холопы совсем страх потеряли.
— Не желаешь объясниться? — нарываюсь на неприятности.
— Ты о чем? — картинно удивляется противник.
— Об этом подарке судьбы, о принудительном стриптизе перед ним, — пробую звучать ядовито. — Проверял реакцию? Выжидал, когда я решусь оказать активное сопротивление, и параллельно наблюдал, не проникнется ли новоиспеченный жених нежными чувствами к полуголой невесте.
Шелковая простынь послана восвояси, туда же присоединяется идеальный пиджак, неизменно элегантный галстук и белоснежная рубашка.
Проклятье. Запрещенный прием
Мозг отказывается отвечать. Снова до седьмого неба, до адского блаженства, без тормозов. Просто плыву по течению, плыву и расплываюсь в дурацкой улыбке.
— Зачем спрашивать, если знаешь ответ? — резонно интересуется фон Вейганд.
Его губы прижимаются к груди, ласкают трепещущую плоть и движутся ниже, вдоль живота, легкими, скользящими поцелуями покрывают взмокшую кожу, изучают розовато-красные бутоны, порочные следы ночных утех.
— Стой, — шепчу несмело. — Надо пройтись по главным пунктам на повестке дня.
Горячее дыхание опаляет бедра, приходится стиснуть кулаки, чтобы не застонать.
— М-маша п-подойдет на роль под-дставной к-кандидатуры? — запинаюсь, кусаю губы, теряю трезвость сознания. — Она моя п-подруга. Р-разве не в-вызовет п-подозрений?
Мучитель не спешит прерывать пытку, доводит объект до точки кипения, лишь потом отступает и удостаивает разъяснением:
— Следят за баронессой, могут случайно обнаружить переводчицу, но подруга переводчицы никому не нужна.
— А в-вдруг п-предаст? — с голосом творятся немыслимые метаморфозы.
— Агенты уберут, — предупреждающе бряцает пряжка ремня.
— В смысле «уберут-уберут»? — шок возвращает крохи разума.
— В смысле в мир иной, — разводит мои ноги шире.
— Детали! — стараюсь покинуть капкан, дерзко рвусь на свободу. — Мы не обсудили детали.
— Какие? — не сдает позиции, удерживает добычу на месте.
— Ну, подробности пари, конкретную дату и время начала, фанфары, стартовый свисток и все остальное, — оглашаю список.