Плохиш. Студентка. Препод
Шрифт:
— Он… он… — Олеся вытирает глаза кулачками, почему-то даже не пытаясь меня отпихнуть. Как же ей, должно быть, плохо и одиноко, раз она не против, чтобы её утешил тот, кого она подозревает в нечестности. — Он никогда оттуда не вернётся… я не знаю, что мне предпринять… я не знаю…
Она плачет всё громче и громче, но тут вступает Андрей:
— Ты уверена, что твой отец ни в чём не виноват? — в его голосе звенит металл, но Олеся, кажется, этого даже не замечает.
— Уверена! — отвечает с жаром. — Он очень хороший и честный человек! И моя мама тоже! Они всю
Малышка кажется такой растерянной и испуганной, что меня даже её глупая уверенность в честности отца не раздражает. Я просто сочувствую её горю. Вполне искренне сочувствую.
— Ты ничего не можешь сделать, — выносит приговор Андрей. — Если ты уверена, что твой отец ни в чём не виноват, то просто дай следствию во всём разобраться.
— В чём им разбираться? — всхлипывает, вытирая лицо кухонным полотенцем. — Вдруг, отца не оправдают? Вдруг, его посадят?
— Значит, посадят. Тебе просто нужно смириться, — продолжает Андрей. — Ты не думала о том, что твои суждения об отце очень субъективны? Ты не думала, что он может, и правда, быть виновен? Вдруг, то, что происходит с ним сейчас совсем не беззаконие, а, наоборот, правосудие?
Олеся вся багровеет. На секунду мне кажется, что она подавилась едой, но в следующий момент я понимаю, что она задыхается от гнева!
— Да как ты смеешь?! — кричит, и, оттолкнув меня, вскакивает на ноги. Одно неосторожное движение и от яростной жестикуляции мой стакан падает на пол, с грохотом разлетаясь на осколки.
Олеся шагает вперёд, и…
— Ай! — хватается за босую ногу.
— Чёрт, Леська!
Я тоже встаю, Андрей усаживает её на место.
— Очень больно? — он приподнимает её стопу за щиколотку и кладёт себе на колени.
— Ммм, — она кривит личико. Да, напоролась.
Беру веник и быстро собираю осколки.
Андрей вытирает её ногу полотенцем, а я встаю на колени рядом и ласково глажу её щиколотку, пока он достаёт осколок стекла.
Олеся тяжело дышит, и это меня дико возбуждает. Понимаю, что мысли о сексе сейчас совсем не к месту, но когда она такая раскрасневшаяся, да ещё и стонет так жалобно и чувственно, у меня просто нет шанса!
Продолжаю гладить её чуть выше, пытаясь отвлечь от боли в ноге.
Потом наклоняюсь и целую колено.
Андрей смачивает полотенце в воде и тщательно промывает ранку. А потом целует пальчики на её ступнях. Олеся прикрывает глаза.
Чёрт… сейчас она пьяна, и, возможно, это не лучший момент, чтобы приставать к ней, но… малышка, ведь, не сопротивляется…
— Давай я тебе помогу, — шепчу, подхватывая её на руки.
Она держится за мою шею и прячет лицо в груди.
Мне дико хочется хоть как-то улучшить её состояние, и я несу малышку в спальню.
Кладу на кровать и сажусь рядом. Андрей тоже тут как тут.
— Нужно обработать йодом, — говорит, а сам буравит её голодным взглядом. Пипец, он на маньяка похож!
— Нет, —
— Ничего, — мой голос нежный, я будто ребёнка уговариваю. — Я потом поцелую.
Олеся краснеет ещё сильнее и закусывает пухлые губки.
В пах приливает кровь. Блядство. Как невовремя!
Андрей капает на ножку йод, и Олеся дёргается, но я не выпускаю её щиколотку из рук. Дуем, как обещали, а потом я начинаю слегка массировать напряжённые мышцы. Никогда не понимал фут-фетишистов, но сейчас, глядя на аккуратную ножку Олеськи снова чувствую прилив возбуждения. Андрей устраивается рядом и тоже массирует икру другой ноги. Олеся пьяно шепчет что-то протестующее, но периодически постанывает от удовольствия. Иду пальцами всё выше и выше, и уже через пару минут она как-то отчаянно прикрывает глаза.
Да, девочка, вот так. Тебе просто нужно немного расслабиться и сбросить напряжение!
Глава 52
Олеся
Их руки порхают по моему телу. В голове — сладкая вата. Отголоски сознания как всполохи прогоревшего костра — лишь иногда вспыхивают алым, возвещая об опасности. Вот только другие чувства гораздо сильнее. Томление, расслабленность и острое желание их близости… Мне так хочется, чтобы им, и правда, было не всё равно! Чтобы хоть кому-то в моей жизни было до меня дело!
Слова Андрея впились в мозг острыми когтями.
«Ты уверена, что твой отец ни в чём не виноват?»
Я, ведь, была уверена… Думала, что уверена, но теперь… какая-то часть меня, что всю жизнь пребывала в долгой спячке, внезапно проснулась. Бизнес матери… разве не странно, что её строительная компания так быстро стала успешной? Ведь люди строят своё дело годами, а она… открыла фирму каких-то два-три года назад, и уже получает такие крупные заказы? Мама, ведь, никогда не была бизнес-леди. Всем рулил отец. Что, если ради успеха и прибыли, он решил запачкать руки в чём-то незаконном?
Всю жизнь я верила родителям без оглядки. Ведь они всегда были во всём образцом для меня. От своей новой неуверенности в них и гадких сомнениях, я чувствую, словно предаю маму и папу… Боже, как же хочется просто отключиться от всего и обо всём забыть!
Алкоголь помог. Сперва не хотела пьянеть. Я, ведь, вообще, почти не пью спиртное! Но с каждым глотком я чувствовала, как давящий узел на моём сердце ослабляется и становится менее тяжким. Меня сорвало с катушек, и всё пошло не по плану…
Конечно, я не такая дура, чтобы вот так просто снова поверить этим мужчинам, и я всё ещё хочу от них сбежать… вот только их настойчивые пальцы, что, кажется, массируют каждую напряжённую мышцу в моём теле, не дают вырваться из сладостных объятий порочного забытья.
Никита жадно впивается пальцами в бёдра, потом поднимается выше, и, вот, уже лежит рядом со мной, лаская рёбра… Андрей покрывает поцелуями плечи… Даже не заметила, как он добрался до них.
— Ты такая красивая…
— Я хочу тебя, Леся…