Плохо, когда в имени Лорелея
Шрифт:
– Значит это заслуга Уолта Диснея?
– Целиком и полностью, его «Спящая красавица» открыла мне двери в оперу. Потом родители, увидев мою реакцию на мультфильм, решили сводить в Немецкую оперу на Рейне. Давали «Волшебную флейту» Моцарта. Если с Чайковским нас связывала только качественная анимация и диснеевская адаптация балета, то с Моцартом меня связала сама опера. Это было одно из сильнейших детских впечатлений. Представляете, каково это десятилетнему ребенку спокойно высидеть часы спектакля? А я сидела, как загипнотизированная. Я не была послушным и усидчивым ребенком. Прежде так меня успокаивали только Королевские
– Королевские гонки? Формула-1? Ничего себе!
– Даже у людей голубых кровей есть свои страсти, - уклонилась девушка от развития темы, пока еще можно было дать задний ход и не напалить резины.
– А как Вам сегодня понравилась опера?
– Я не такой знаток и любитель оперы, как Вы, - слащавый реверанс в сторону визави и снова ироничная, колкая улыбка.
– Хотя до этого момента думал о себе как о театрале с большой буквы.
– Могу восстановить равновесие в Вашу пользу, - не без злорадного удовольствия переняла игру в светский этикет Лорелея.
– С последнего времени «Тристан и Изольда» ассоциируется у меня исключительно с Ларсом фон Триером, и всю оперу меня преследовали первые кадры его «Меланхолии». Вагнер, который стал саундтреком к фильму. Я согрешила против немецкой классики, отче.
Они смерили друг друга взглядами полными светского презрения и рассмеялись, разрядив напыщенно-эстетическую обстановку. Но ужин не может тянуться вечно, да и появиться домой слишком поздно было бы для Лолы опрометчивым поступком. Нельзя подставлять под удар новообразовавшиеся отношения. Девушка попросила Ларса отвезти ее к Башне Старка. Отметиться перед братцем и организовать алиби для суженого-ряженого одним махом представлялось малой жертвой завтрашнему кризису одежды. Но ради проявления благоразумия и ответственности девушка готова была стащить джинсы у Пеппер и рубашку у Старка, чтобы с позором в чем-то доехать до дома.
«Страшные вещи творятся со мной последнее время, - возмутилась своему поведению Ло, - ответственность, обязательность, офигеть (не самая лучшая черта, тут же спохватился внутренний цензор)!»
У двери здания Лола по-дружески обняла Ларса и заверила, что с радостью повторит их театральный опыт. Ла Фэй выглядел немного растерянным. А чего он ждал? Приглашения на кофе?
– Извини, но мой брат против того, чтобы я пила кофий в столь поздний час, да еще и с малознакомыми парнями, - улыбнулась девушка.
– Спокойной ночи, Лорелея, - как-то совсем невесело отозвался парень.
***
«А что мне было тебе ответить? – устроила она разбор полетов своей сердобольной совести.
– Что на днях у меня появился парень, и ты не вписываешься в нашу идиллию, но если судьба закинет меня в Швейцарию, когда я буду свободна, то с удовольствием схожу с тобой на множественный и крепкий кофе? Извини, друг, но некий Стивен Роджерс спутал все твои карты».
Легок на помине, Лола поднялась к брату, чтобы пожелать ему спокойной ночи, а нашла того самого ловкого шулера, что спутал карты бедному ла Фэю.
– Хорошо провела время? – почти набросился на нее кэп.
– Даже лучше, - дерзнула Ло в ответ.
– А ты, как я посмотрю, навел мосты. Брат оставил тебя дожидаться блудную сестру?
– Если бы ты
– Я? Одна дома? Я за старшую у Старков?
Настроение резко улучшалось. Лола чувствовала себя, как в детстве, в те редкие моменты, когда родители оставляли на нее дом. Редкие, потому что и девушка была дома не самым частым гостем. Закрытые частные школы и интернаты, летние программы за рубежом. Родители делали все возможное, чтобы вырастить девочку-гения.
– Рад, что тебя это забавляет, - буркнул он и уткнулся в газету.
– Не будь занудой, Роджерс. Неужели тебя не прельщает перспектива всю неделю напролет проверять на прочность небоскреб моего братца?
Растолкать эту кучу правил и благовоспитанности и так было занятием не из легких, а поскольку он дулся из-за Ларса, задача усложнилась до уровня «миссия невыполнима». И где этот Том Круз, когда он так нужен? Лола села к Стиву на колени, взъерошила волосы, поцеловала, попробовала даже почесать за ушком. Бесполезно, он сидел, как истукан острова Пасха, и сверлил ее осуждающим взглядом. Еще чуть-чуть и девушка сама надела бы на себя наручники и сдалась в полицию.
– Стив, ты же хороший и всепрощающий, правда, - Ло попыталась зайти в атаку с другого фланга, - а я взбалмошная и плохая. Да, я поступила нехорошо, бросив тебя один на один с Тони, да, я не должна была оставлять тебя одного и ехать в оперу, точнее я должна была ехать в оперу с тобой. Я бы сказала, что больше так не буду, но ты в это не поверишь и будешь прав на все сто. А еще ты знаешь, что у тебя нет повода ревновать, правда?
– На самом деле у меня тысяча и один повод ревновать, - ответил Стивен на ее вдохновенную речь, высвобождаясь из объятий.
– И с каждым днем не легче. Я еще не встретил ни одной твоей подруги, все друзья. Думаешь, мне легко видеть тебя в компании других мужчин?
– Ну, ты же знаешь Нэтт. Она моя подруга. Отлегло от сердца чуток? Или нам нужны курсы по контролю ревности? – улыбнулась Лола и опять обняла его.
– Какая разница, кто мои друзья в гендерном соотношении? Главное доверять мне. Или ты во мне сомневаешься? – выдала она гнетущую мысль, как всегда, вслух. Только недавно вспоминала о своем хроническом неумении остановить поток компрометирующей речи, и вот вам наглядная демонстрация.
– Тебе я верю беспрекословно, Лола, но им…
– Бука, - сказала Ло и ударила его диванной подушкой.
– Вот ты так?
«Попала», - было последней дельной мыслью у нее в голове, прежде чем капитан армии США ответил на внезапную атаку. Вскоре поле битвы было усыпано подушками, но боевая обстановка только накалялась. Они, как дети, носились по квартире, прыгали по столам, диванам и креслам. Лола устроила баррикаду за барной стойкой и кидалась упаковками салфеток, пока боеприпасы не вышли, после чего попала под шквальный возвратный огонь и была захвачена врасплох вражеским агентом, который схватил ее и кружил по комнате, пока Ло не устала кричать и пинаться. Они вместе повалились на диван, смеясь и не разнимая объятий.